Бог создал жизнь. – О, чудо! – Но какая ж
Банальность... и приевшийся сюжет.
Ведь чудеса, к которым привыкаешь,
Чудесными не кажутся уже.
Порою сами боги забывают
О чуде, заблудившись в суете.
Устало ноет мысль полуживая,
Что времена, увы, теперь не те. –
Недолго длилось время золотое,
Недолго слыл богатым урожай... –
Вступило в силу правило простое:
Во всяком деле меру уважай.
Наверное, природа знает меру.
Так отчего ж ее не знаем мы?...
Дары природы – наша жизнь, к примеру –
Даны недаром нам. Даны взаймы.
Покуда Ра очами греет землю,
Покуда щедро слезы льет Тефнут,
Земля самозабвенно небу внемлет;
И боги знают: их дары вернут
Сторицею! – Поля, леса, озера
Наполнят жизни новые ростки;
Пробьются к свету миллионы зерен,
Оазисы прорвутся сквозь пески!
... Но есть иные способы возврата:
Не жизнь за жизнь, а смерть за жизнь идет.
Иное возмещение. – Утрата.
Иной круговорот. – Наоборот...
Ведь всем необходима передышка.
Бывают неудачные года,
Тяжелые, засушливые... – Слишком
Природа нам становится чужда.
Она, меж тем, берёт свое. – Игрою
Своей – но делом общим – занята.
Есть миру – мера.
... Будто бы...
Порою
Богов одолевает суета.
_____________
Однажды, как и следует богине,
Внимающей восторженным хвалам,
Я нежилась на облачной перине.
Мне люди пели... – с горем пополам:
"Тефнут! – кричал один, жрецом одетый, –
Благодарим тебя за дождь ночной!"... –
Приятно быть любимой и воспетой,
Но не одним, а целою страной.
"Тефнут! – вознесся хор орды несметной
Вослед жрецу – Мы чествуем тебя!"... –
Нет, не страной, а целою планетой...
И вот уже по всей земле трубят:
"Тефнут! Твоею влагой вожделенной
Живем! Твое орудие – наш щит!"... –
Нет, не планетой. Целою вселенной!... –
И что же?... – Нет. Вселенная молчит.
… Так, мыслью измельчав, томима скукой,
Я бросила случайный нервный взор
На холм Бен-Бен, где храм стоит порукой
Любови смертных к Ра... – О, что за сор
Хвалы моих жрецов, страны, планеты
В сравнении с хвалами в адрес Ра!
О, сколько рук, очей к нему воздето,
Сердец и душ, несущих этот храм!
О, сколько веры в согнутых коленях!
Им даже дети бредят наяву...
А сколько страсти в славных песнопеньях!
Прекрасных слов! – И все по существу.
Неужто ж я досель не заслужила
Столь сладкозвучных песен, щедрых жертв?! –
А мне поют, как будто тянут жилы;
Да жалкого козленочка на жердь
Нанижут – вот и всё богослуженье!
"Довольствуйся, Тефнут!" – Да тьфу на вас!
Доколь терпеть подобные лишенья?!
Какой позор! Какое униженье!...
"Уймись же! – грянул вдруг Всевышний Глас –
Довольна будь и тем уж, что имеешь." –
"Да как же! Что бы делал этот скот,
Который ты людьми зовешь и млеешь,
Без вод моих? – Без "вожделенных" вод?!" –
"Отлично б жил! Взгляни на берег Нила:
К полям провел каналы Человек
Затем, чтоб ты слезы не проронила.
Не нужен дождь. Не надо новых рек.
Былым твоим заслугам зная цену,
Он благодарен... – в меру. Поняла?...
Но Солнце! – Разве Солнцу есть замена?
Что б делал скот без света и тепла?"
"Ах так? Каналы, значит. Дождь не нужен. –
Тогда мне оставаться смысла нет.
Увидишь, без меня твой скот не сдюжит.
Прощай навек, презренный Та-Кемет!"*
(*Та-Кемет, в переводе "Черная земля" – так древние египтяне именовали свою страну, подразумевая ее плодородие, в противоположность "Красной земле", т.е. пустыне.)
И, обернувшись львицей, рыкнув грозно,
Я устремилась прочь! "Постой, Тефнут!" –
Воскликнул Ра, опомнившись. Но поздно.
Гигантскими прыжками в пять минут
Я одолела сотни километров
И в Нубию, в ее пустынный ад
Я окунулась. – В край, где злые ветры
Бесчинствуют, не ведая преград;
Где всё живое тщетно ищет берег
В безмерном море жгучего песка. –
Лишь этот край сумел мой гнев умерить.
Лишь в нем нашла приют моя тоска.
Там провела я год, другой и третий,
Охотилась на глупых антилоп... –
Скиталась бы и ныне, кабы встретить
Ту тварь однажды мне не повезло:
Ничтожный павиан, уродец жалкий!... –
"Как долго, – говорит, – тебя искал!"
И рожею, подобранной на свалке,
Изображает преданный оскал.
"Средь тысяч львиц тебя могу узнать я:
Ведь ты – Тефнут. Богиня всех богинь!...
Молю, вернись к божественным занятьям,
От гибели Египет сбереги!
Отец твой Ра ужасно сожалеет
О прошлом; признаёт, что был неправ.
Но с каждым днем ему всё тяжелее
Нести ярмо вины!..." – "Ах, бедный Ра! –
Съязвила я... – Довольно. Это слишком!
Как смеешь ты, бесстыжий павиан,
Плебеев раб, никчемная мартышка,
Позорящая даже обезьян,
Давать Тефнут советы?!... Убирайся!
Оставь меня в покое, либо вмиг
Узнаешь ты, как львицы когти красят..." –
"И как же?" – "Кровью жертв своих!" –
Поник
И сморщился от страха зверь нелепый:
"Права ты. Обезьянья жизнь – не в счет.
И почему б когтям великолепным
Не измараться жижей, что течет
Во мне... Но знай: любое злодеянье
Преследует расплата. – И тогда,
Сколь ни носи кошачье одеянье,
Не сможешь в нем укрыться от суда. –
Слыхала ль сказ о коршуне и кошке? –
О том, как Ра свирепо покарал
Преступника... – Позволь же мелкой сошке
Тебя развлечь рассказом." – "Вот нахал!
И гонишь – не уходит..." (Но, признаться,
Мне стало интересно.) "Ладно, смерд,
Не обещаю длительных оваций,
Но шанс тебе даю: отсрочить смерть.
Вещай!" – "Так, слушай:
Свил однажды коршун
На дереве гнездо для коршунят. –
Но оказалось, что семейство кошек
Живет неподалеку... – Не шумят,
Не возятся котята, попритихли;
Да мать им не велит носы на свет
Совать, – подозревая, уж не их ли
Себе приметил коршун на обед; –
Сама ж покинуть логово не может. –
Ну как тут бросишь маленьких детей?...
Однако беспокойство это гложет
И коршуна: ну как тут улететь
За пищей для птенцов, когда вернувшись
Рискуешь обнаружить, что птенцы
Уж сами стали пищею... – о, ужас!
Ох, эти кошки, твари, подлецы!
Так, общим страхом, голодом и гневом
Наполнилось соседство. Дни плелись... –
А голод всё ж сильнее! Злые нервы,
Начав сдавать, в конце концов сдались.
И крикнул коршун: "С нашею враждою
Пора покончить! Мирная стезя
Сулит преуспеянье; а с бедою,
С опасностью соседствовать нельзя. –
Готов поклясться Ра: вовек не трону
Твоих котят. Что скажешь?" – "Коршун, да!
Ты прав. Клянусь и я пред высшим троном
Не причинять птенцам твоим вреда!" –
На том и порешили... Но недолго
Продлился мир, и пару дней спустя,
Вернувшись без добычи – с чувством долга
Невоплощенным – коршун у котят
Задумал отобрать еды немного
Для отпрысков своих... – И отобрал. –
Узнав о том, не вспомнила про бога
Мать-кошка. Ибо мстить пришла пора.
Едва птенцы остались без присмотра,
Вскарабкалась на дерево она,
Схватила одного: "Плешивый потрох!
Поганый вор! Ответишь ты сполна
За кражу!" – "Отпусти меня сейчас же!
Ни в чем я не повинен! Если ты
Меня задушишь, Ра тебя накажет!..." –
И устыдилась кошка, и остыл
Мгновенно гнев ее. Себя не помня,
Она разжала когти, и птенец
Упал на землю... –
"Боги! Поделом мне! –
Воскликнул обезумевший отец
С охоты возвратясь. – О, как жестоко
Наказан я за то, что доверял
Бесовскому отродью! Дайте ж только
Мне шанс, и отомщу я тем зверям!"
И в следующий раз, когда жилище
Пришлось покинуть кошке, этот гад
Передушил детей ее и в пищу
Принес ораве хищных коршунят.
"О, Ра великий! – в горе безграничном
Взмолилась кошка. – Будь же справедлив!
Яви свой божий гнев! Прими обличье
Возмездия!..." – Столь яростных молитв
Не доводилось слышать Ра от века.
Он внял мольбам. – И коршун как-то раз –
По воле Ра – приметил человека,
Что жарил дичь на ;глях... От костра
Шел аромат густой, своеобычный,
Тянувшийся до самых облаков! –
Метнулся коршун вниз, схватил добычу...
Да не заметил алых угольков,
Прилипших к мясу... – Так и подпалил он
Свое гнездо. И некуда птенцам,
Еще неоперившимся и хилым,
Деваться было. На глазах отца
Они сгорели заживо!... – Тогда-то
Возликовала кошка: "Вот урок
Тебе, клятвопреступник, вот расплата
Тебе, злодей, нарушивший зарок!"
_____________
На этом павиан рассказ окончил
И поклонился мне: "Что ж, каково?
Довольна ли Тефнут?" – "Весьма! Я очень
Довольна. И ручаюсь головой
Пред богом Солнца в том, что не обижу,
Не съем и не убью тебя, дружок!" –
"Приятно слышать... Так употреби же
Во благо дар свой – жизнь мою. – Как кок
Куда полезней я, чем в виде фарша...
А ты как раз, должно быть, голодна?..." –
"О, да! И мнится мне, мой голод старше
Меня самой!... Здесь есть твоя вина... –
Ох, я бы съела что-нибудь мясное!" –
"Дозволь же угостить тебя тогда
Особым блюдом! – Всякое иное
В сравненьи с ним сгорело б со стыда...
А таинство его приготовленья
Известно лишь в Египте... – Вот оно!
Отведай..." – "О-о-о!!" ... Простое утоленье
Физической потребности давно
Во мне не вызывало чувств подобных!
Томлением и негою полна,
Я испытала то, что не способны
Понять неискушенные... – "Страна,
Что славится такой чудесной кухней, –
Воистину не худшая из стран!
Благодарю!..." – "О, как ласкают слух мне
Твои слова, – ответил павиан. –
Ты собственное сердце победила.
Велик и мудр сумевший одолеть
Рассудком гнев... Тефнут! Долина Нила
Иссохлась по тебе!... Красна, как медь,
Лежит земля, распятая лучами
Светила обезумевшего. – Ра
Сошел с ума от горя и печали!
А вслед за ним безумствуют ветра. –
То муж твой Шу с тех пор как ты пропала
Мотается по свету взад-вперед:
Всё ищет, свищет, рыщет где попало. –
С лица земли, того гляди, сотрет
Твою страну!... Ох, три трёклятых года
Неурожая, засухи, нужды
Прошли с момента твоего ухода –
Три года без дождя!... «Воды! Воды!!» –
Кричит и стар и млад... Жрецы, вельможи –
Все облачились в траур. Ни один
Твой музыкант, касаясь струн, не может
Извлечь ни звука. Всяк простолюдин
Измучен страхом, голодом и жаждой;
Всяк болен, нищ – от смерда до купца –
Из тех, кто жив... Надежды нет. И каждый
Живет лишь ожиданием конца!..." –
От этих слов мне стало очень скверно:
Не верилось, что я могла обречь
Страну свою на смерть... Но если верно
Всё то, чем павиан раскрасил речь,
То нет прощенья мне!... – "Тефнут, послушай,
Надежда – есть. – Вернешься ты едва,
Всё встанет на места, и даже лучше:
И легкий дождь, и мелкая трава
Покажутся невиданным богатством...
Представь: богиня, спасшая народ! –
Какая слава! Что тут сомневаться?
Лишь толику своих небесных вод
Пролей на них..." – "Ты прав, дружок. Пойдем уж
Домой!" – провозгласила я... И тут
Меня кольнула мысль, что он, гаденыш,
Перехитрил тщеславную Тефнут! –
И вне себя от праведного гнева
Я встала на дыбы... А он, трухач,
Скукожился, как высохшее древо,
И так смешно завсхлипывал, хоть плачь!... –
От смеха ярость быстро прогорела. –
"Не бойся, павиан, ведь я клялась
Не обижать тебя." – "Что ж, это зрело...
Самоконтроль – вот истинная власть!..." –
"Но знай: свое решенье возвратиться
Я приняла сама!" – "Здесь спору нет.
Возможно ль диктовать Нубийской львице
Как действовать?! Я просто дал совет.
Но сверх того, тебе, моей богине,
Желаю вечной дружбы дать обет. –
Едва успеешь молвить «помоги мне!»,
И я примчусь на выручку тебе!" –
"Опомнись, шут! От маленькой мартышки
В безвременье каком мне будет прок?!" –
"А ты слыхала ль сказ о льве и мышке? –
О том, как слабый сильному помог?...
Позволь поведать?..." – "Окажи услугу.
Вещай!" – "Так, слушай:
Некогда в горах
Жил лев. Могучий, гордый. Всю округу
Вгонял свирепым рыком в дикий страх.
И вот однажды встретил он тигрицу
С изодранною шкурою, в крови... –
"О, боги! Кто посмел так поглумиться?
Кто так тебя изранил, назови!" –
"То Человек, – ответила калека, –
Лукавый изверг... Будь же начеку!
Не попадайся в лапы человеку!..." –
"Подобный вздор впервые на веку
Я слышу!..." – Плюнул лев и прочь помчался;
Но вскоре встретил лошадь и осла,
Бредущих цугом, взнузданных, несчастных,
В отчаяньи грызущих удила.
"Кто вас связал и кто лишил свободы?!..." –
"То Человек, наш общий господин..." –
"Ну нет!... О, что за странная порода? –
Везде, во всем повинен он один!..."
И всяк, кто попадался льву отныне,
Бывал избит, истерзан иль пленен
Всё тем же Человеком. – То в унынье,
То в ярость лев впадал; поклялся он
Найти врага зверей и поквитаться!
И стал искать... Блуждал, ведомый лишь
Охотой мести, – два ли дня иль двадцать...
Узрел однажды крохотную мышь
И осознал, что голоден ужасно;
Схватил ее, разинул было пасть...
Как вдруг услышал писк: "Постой, несчастный!
Сожрав меня, свой голод ни на часть
Ты не уймешь моею малой кровью.
Пусти. Тебе добром я отплачу!" –
Расхохотался лев: "Да на здоровье!
Что взять с тебя, и впрямь?! Ступай..."
Но чу!
Раздался треск... И лев свалился в яму –
Охотничью ловушку для зверей... –
Сколь ни был он могучим и упрямым,
А Человек – упрямей и хитрей!...
Наутро льва опутали сетями,
Связали и оставили пока
Лежать на солнцепеке возле ямы...
Но тут поспел расчет от должника:
Мышь перегрызла путы и веревки.
Гигант поднялся, гривою потряс...
И поклонился маленькой полевке.
Вот так бессильный сильного и спас!" –
_____________
... Осклабился рассказчик-забияка:
"Довольна ли Тефнут?" – "Конечно, нет!
Твой лев столь жалок!... От тебя, однако,
Я принимаю дружеский обет.
Идем же! Ждет меня родной Египет!" –
"Позволишь ли тебя сопровождать?" –
"О, да! Ведь если встречу я погибель
В дороге, кто ж спасет меня тогда?!..."
От шутки сей был павиан в восторге.
И вместе мы пустились в дальний путь,
И одолели сотни тысяч оргий*,
Не сев ни на минуту отдохнуть!
(*Оргия – единица измерения длины в Др. Египте, составлявшая 2,1 метра.)
... О, как меня встречали! Как молились!
Как рады были! Слезы я лила... –
И все мольбы со мной оДождествились. –
"Тефнут вернулась!" – Люди от мала
И до велика пели мне хвалебны,
Несли быков, гусей на мой алтарь.
Возликовав, я сделала целебной
Речную воду! (Баловни, что встарь
Купались в Ниле, тотчас от болезней
Излечивались!) ... Всякий музыкант,
Коснувшись струн, играл такие песни,
Что заплясал бы даже истукан!...
Затем меня приветствовали боги,
И, наконец, я встретилась с отцом.
Мы обнялись, и минули тревоги!
И Ра устроил пир. – Мое лицо
Светилось счастьем! Помню тронный зал, и
Все кланялись!... Но где же павиан?!... –
Под маскою его, как оказалось,
Скрывался Тот, великий интриган!
(XI'013 - II'014)
_________________________
Информация об издании:
Филипп Алигер. Боги Древнего Египта. - СПб.: Геликон Плюс, 2015. - 132 с.
ISBN: 978-5-000-98-008-8