Зима. Сорок третий. Детдом на Урале.
Вот литерный поезд. Неопытный взгляд:
-Откуда? - Не видите – Ленинград!
Девчушка, что смерть, разве что без косы,
Самой лет двенадцать, брат дышит едва - ли,
Так вместе и встали они на весы.
- Пятнадцать… ну ладно, снимайте одёжку,
Сейчас вас отмоем, сожжём весь ваш скарб,
Пусти же братишку, вздохни хоть немножко,
- Да я б отпустила, но он очень слаб.
- Держи, вот вам каша, и хлеб будет завтра,
Сама - то поешь, «в чём душа» ведь жива.
Она, как «чумная», кормила лишь брата,
А он безучастно глотал не жуя.
И так каждый день, и она угасала,
-Зачем отдаешь ему свой ты паёк?
Она говорила: - Так делала мама…
Сама стану есть, когда брат оживёт.
- Но девонька, слушай, ведь, мы на Урале,
Еды может мало, но всё ж таки - есть,
И, там, в Ленинграде, блокаду прорвали,
Фашистов прогнали – хорошая весть!
Ведь мама, тогда, отдавая свой хлеб
Сама ведь слегла и потом умерла.
И ты вот, всё брату сейчас отдаёшь,
Ты этим его уже вряд - ли спасёшь,
А кушать не будешь – тоже умрёшь.
Она непреклонна, и брат всё же умер,
И даже заплакать она не могла,
- Отдай нам братишку, его похороним.
Его, обнимая, молчала она,
Сжимая как куклу, хотела согреть,
Она почти сутки над ним горевала,
И, кажется, снова не верила в смерть,
Когда его нам, скрепя сердце отдав,
В отчаянье, села тихонько на стул.
И умерла, ничего не сказав,
Может - привсхлипнув,
А может - вздохнув…
27.01.14 г