Зима… Мороз… Днем – холодное, высокое голубое небо; искристый, переливающийся в ярких солнечных лучах снег, а ночью – серебристые звёзды и жёлто-золотой месяц на фиолетово-синем куполе… Недостаёт только Вакулы, сидящего верхом на нечистом да Солохи с сумкой через плечо, летящей на метле… Счастливая пора зимних каникул!
В далекО далёком одна тысяча девятьсот шестьдесят каком-то году, в такую же солнечную, каникулярную пору, угораздило Лидочку заболеть. Все, наверное, знают злую тетушку Ангину, которая приходит неожиданно и всегда не вовремя. Дети катаются на санках, лыжах, играют в снежки, строят крепости с лабиринтами, любуются разнообразием и красотой снежинок, а она с обвязанной теплым платком шеей, наблюдает из окна.
Утром, как обычно, вся семья позавтракала. Папа уехал в командировку в соседний район, мама ушла на работу, сестра – на занятия кружка по изучению французского языка. Перед уходом мама налила в чашку горячего молока с растворённым в нём козьим жиром (лоем). Выпить его в присутствии мамы Лидочка не смогла, пообещав, что выпьет обязательно, как только оно немного остынет. Так было уже не раз.
Тот, кого поили молоком с растворённым сливочным маслом, только отдалённо может представить что! это такое. Добровольно, то есть по собственному желанию и со счастливой улыбкой на лице – пить не будешь! Но молоко с лоем, всё же лучше, чем горькое-прегорькое лекарство, изготовленное в аптеке по индивидуальному рецепту, выписанному докором. Рецепт, кстати, прикреплялся резиночкой к бутылочке. На голубой неширокой полоске бумаги, фигурно обрезанной сверху, указывался состав микстуры, сколько раз в день принимать, доза, а также фамилии врача и того человека, кто непосредственно готовил лекарство. Внизу фиолетовая (как теперь говорят «мокрая») печать аптеки, дата приготовления. Да! да, молодые, так было. Если, не дай Бог, ребёнку или взрослому после лекарства становилось хуже, то сразу можно было найти «крайнего». К счастью, я таких случаев не помню.
Лидочке же приходилось пить и то, и другое… Чашечка с блюдечком стоит на подоконнике, молоко быстро остывает, а лой постепенно группируется в маленькие, величиной с маковое зернышко, крупинки. Крупинки, в свою очередь, начинают дружить друг с другом, сбиваясь в небольшие группки. Лидочка смотрит, смотрит, а пить ведь надо - маме пообещала, болеть надоело, да и горло, если честно, меньше болит после молока. Подогревает молоко на еще теплой плите и маленькими глотками начинает пить.
В это время мимо окна промелькнула фигурка подружки Вали. Пока она обметала в сенях веником снег с валенок, пока снимала пальто и платок в комнате, подружки обменялись своими детскими новостями. И тут Валя увидела, что Лида пьет молоко.
- Фу-у-у-у! Как ты пьешь эту гадость?! Оно такое противное, невкусное!
- Пью. Лечу горло. Маме пообещала.
- А разве она дома?
- Нет. На работу ушла.
- Так не пей! Я бы не пила!
- Но я пообещала…
- А ты его вылей!
- Куда?!
Возник вопрос. На улицу выходить нельзя – это понимали обе, ведь заболеет еще сильнее. Повертели, покрутили головами, ничего не придумав, занялись интересными детскими делами: раскрашивали каждая свою книжку-раскраску, несколько раз сложили картинки из деревянных кубиков, поиграли в лото, наряжали, а потом лечили куклу. А у Лидочки всё время назойливым червячком извивалась мысль: «Куда деть молоко?» Пить его, ну никак не хотелось. Гостья засобиралась домой. Надевая пальто, увидела в углу возле двери лидочкин белый кафельный ночной горшок.
« О! Вот сюда и вылей молоко!». (Ой-ой-ой! Детская наивность!) Можно только догадываться, как боролись в Лидочке две девочки. Одна – понимала, что после молока с лоем, хоть и невкусного, но горло болит меньше, а главное – не хотелось обманывать маму! Другая – никак не хотела пить молоко, к тому же и плита уже остыла, а тут ещё и подружка… В итоге – победила вторая. Подружка убежала домой обедать, а Лидочка, вылив молоко в горшок, залезла в постель под одеяло.
Вскоре пришла мама. Первое, о чем она спросила – выпила ли доченька молоко.
- Да, мамочка, выпила.
- Лидочка, может быть ты хотела выпить, но забыла?
- Нет, мамочка, не забыла, я вы-ы-ы-пила…
Щеки горели от стыда, слёзы вот-вот брызнут из глаз, её колотило, словно осенний лист на ветру, но сознаться смелости не хватало.
- Иди-ка сюда, доченька.
Мама стояла возле горшка, в котором предательски жирным, толстым блином, сверху лежал застывший, затвердевший лой…
- Посмотри сюда…
Ватными, негнущимися в коленках ногами, не чувствуя саму себя, подошла… И тут же, уткнувшись носом маме в коленки, расплакалась. Рыдала от обиды на себя, на Валю, подсказавшую как избаваться от молока… Если бы можно было провалиться сквозь землю, наверное так бы и сделала, но – увы…
- Ма-а-а-мочка, прости пожа-а-а-алуйста! Я больше так не-не бу-бу-у-у-ду! Захлебывалась от слез, сожалея о том, что обманула МАМУ! А мама одной рукой прижимала её голову к себе, а другой крепко-крепко обнимала.
- Ну, всё, всё, доченька, успокойся моя маленькая. Ты ведь не хотела меня обмануть? Тебе просто не хотелось пить молоко?
- Да! да! мамочка, да!
Мать целовала дочкины щёки, лоб, гладила волосы, а та всё плакала и плакала, пока не успокоилась.
То ли от громкого плача, то ли от эмоционального напряжения, у Лидочки разболелась голова, горло, поднялась температура. Её бросало то в жар, то в озноб. Мама взяла её на руки, уложила в постель, укрыла одеялом, заботливо подоткнув с обеих сторон.
«Ты полежи пока я разогрею обед», сказала мама. Через некоторое время она продолжила: «Знаешь, доченька, есть такая поговорка: «Единожды солгав, кто тебе поверит?». Ложь когда-нибудь, где-нибудь всё равно покажется, как тот лой, который ты хотела спрятать в горшке. Не делай так никогда, не обманывай, не слушай подружек и потом не будет стыдно перед людьми».
Они поели, а в конце обеда мать подала Лидочке чашку с медом…
За зимами и вёснами, за дождями и снегами, за солнечными счастливыми днями, остались в памяти наши мамочки, самые любимые, самые красивые, самые лучшие ангелы- хранители… Наглядные уроки они нам преподавали... Сколько живём, столько и помним:.. «Единожды солгав…»
Февраль, 2014г