Невеста Дракулы
(Отрывок из поэмы "Подвалы Ватикана")
...............................
...............................
Вступление в Сон
…Вот, посмотри туда: гробница
(что рядом с тёртою каретой,
где кость истлевшая возницы
между колёс струится лентой) –
Там, под плитою золотою,
В плену обледенелых плит,
Укрыта белою фатою,
Невеста Дракулы лежит.
Склонись, прислушайся, почувствуй:
Она жива! Она не спит –
Она, заложница безумства –
И вся от холода дрожит!…
А крест на крышке сей холодной? –
О том бы мог поведать он,
Как жил-был рыцарь благородный…
Войди в его тревожный сон.
В карету сядь, смежая очи.
Волненье. Вдох. Озноб. Мираж…
…Представь себе: морозной звёздной ночью
По снегу мчится конный экипаж…».
Сон Дракулы
Ну, вот и всё. Бессмысленная участь.
Усталый сон. Засохшая слеза.
Угрюмый и не выспавшийся кучер
Таращит истомлённые глаза.
Покрыта снегом мёртвая долина
И серебром мерцает лунный свет,
И режет серп, с небес ссыпая иней,
Над горизонтом это слово: «Смерть».
Меч Дракулы
Я – Дракула. Предчувствует сознанье –
Но гордая противится душа –
Что обречён на вечное изгнанье,
И страх и боль удел мой завершат –
Возмездие за ярое пристрастье
К несокрушимой чистоте Креста.
Свой меч – как крест, булатное распятье –
Я направлял неистово туда,
Где углядел обманчивое знаменье:
Где серп луны цеплялся за кресты
Церквей; где варвары бросали камни
В пучину христианской доброты;
Туда, где освящённые знамёна
Срывало ветром с крепостной стены;
Туда, где чуял духом исступлённым
Невидимые знаки Сатаны.
Невеста Дракулы
От Рима до холодных гор карпатских,
И до степных османских деревень
Я вёл отряд, воинствующий пастырь,
И делом ратным был благословен;
Огонь и смерть во славу Ватикана
Я нёс туда под знаменем Христа –
И в страшный день фатального раскаянья
Я на крови отрёкся от креста:
Когда моей невесты милой сердце
Случайный рыцарь, следуя за мной,
Пронзил мечом, приняв за иноверца;
Я стал ему – и церкви – судиёй.
И месть моя тогда не знала края.
И гнев мой был безумен и жесток.
И, казнь во храме Божием свершая,
С его главой я прошлое отсёк,
И силу, что была когда-то верой,
В тот час я в изуверство обратил,
И множил я с отчаянием зверя
Свой гневный, страшный, злобный, лютый пыл -
За то, что скорбь не достигала меры,
За то, что впереди – лишь пустота,
За то, что та, кто мне дороже веры,
В гробу златом отныне заперта.
Но и теперь я стон сдержать не волен,
Лишь вспомню, как любовь моя, дитя,
В шатре моём в мгновенье роковое
Мои доспехи мерила, шутя.
Стенаю вновь, об этом повествуя.
За что же, Бог, Ты был ко мне жесток? –
Ко мне она тянулась в поцелуе,
А плоть её пронизывал клинок...
Прощаясь с ней под полною луною,
Не к Богу я взывал в тот горький час –
Сам Сатана предстал передо мною,
Мою невесту воскресить клянясь.
Её облёкши в свадебное платье,
Я над остылым телом возрыдал.
Рыдал – и сатанинские заклятья,
Безумьем ослеплённый, восклицал.
Плащ Дракулы
Обитель для любимой – склеп фамильный.
В нём гроб златой вморожен в глыбу льда.
Я снял с груди последний Божий символ
И в склепе том оставил навсегда.
Расставшись с нею на руинах веры,
Я меч воздел во мщении слепом,
Грозя и церкви, и небесной сфере
Мечом – как перевёрнутым крестом.
Укрывшись в замке на скале высокой,
Я бросил в бездну стяги и кресты;
Я плащ соткал из траурного шёлка
Глубокой полуночной пустоты;
Я шляпу сшил из сумрака ущелий,
А сапоги – из бархата теней,
И, чёрен скорбью, алча отмщенья,
Я присягнул на верность Сатане.
Я рыскал по лощинам злобным волком,
В лесных чащобах филином кружил,
И, из души вычёркивая Бога,
Всё дальше я от Бога уходил.
И плащ мой над Землёй простёрся тенью;
Я шёл по ночи, мастер палаша,
И люд, плутающий в вероученьях,
В диавольскую веру обращал.
И помнит прежний опыт крестоносца
Моя рука, жестока и тверда.
Я шёл по свету, избегая Солнца,
А за спиной пылали города.
Раскаянье Дракулы
Безумство мщенья не насытит жажды.
Нет жажды бытия в душе пустой,
И только в прошлом я искал отрады,
А там – лишь крест на крышке золотой.
От данной Богу я отрёкся клятвы –
И проклят я на сотни долгих лет,
И ждут меня лишь плаха да проклятье
В конце моих скитаний по Земле…
Нет, Смерти не бояться мне. Но всё же
Мне душу гложет неотвязный страх:
Ту, с кем делил и сердце я, и ложе,
И чья душа теперь на Небесах,
Мне, ангелу отвергнутого рая,
Чей путь отныне связан с Сатаной,
По тёмной стороне Земли плутая,
Увидеть никогда не суждено…
Кровавый путь в сомнении итожа
И имя сокровенное шепча,
Во имя той, кто веры мне дороже,
Я дал обет не обнажать меча.
За мною бросил орды Чёрный Гений,
Лишившийся умелого клинка,
И между Небесами и Геенной
Потерян я на долгие века.
Но вот она пришла, пора расплаты.
Уйдя от дел, я не обрёл покой,
И в эту ночь зловещий Всадник Ада
Несётся тенью за моей душой.
Молитва Дракулы
По колее намёрзшей мчатся кони,
Из-под копыт летят осколки льда.
Ведёт меня, везёт возница сонный,
А по моим следам летит Беда.
Останови, приятель! Я не смею
Просить о чём-то большем. Но теперь –
Когда, подобно загнанному зверю,
Я чувствую, как дышит в спину Смерть,
И смрад её, твердея на морозе,
Порошей ледяной в затылок бьёт;
Когда душа, предчувствуя угрозу,
Уже исхода рокового ждёт;
Когда бледнеют утренние звёзды,
А тонкий месяц, встав на горизонт,
Цепляется за кромку небосвода
И крошит, и ломает хрупкий лёд,
Скользя нелепо по границе неба,
Пытаясь удержаться на краю,
Но тянет лапа тяжкая Эреба *
Его в обитель вязкую свою –
Хочу остановиться всё же. Дай мне,
Дружок, лишь миг; попридержи коней:
Я, загадав последнее желанье,
Последний плен оставлю, наконец,
И выйду на промёрзшие просторы,
И усмирю на миг усталый страх,
И напоследок даль окину взором –
И вещий знак увижу в небесах –
Там, где на линии рассвета стынет
Далёкая заснеженная ель;
Где неба край, едва ли ощутимо,
Но всё-таки становится светлей;
Где зимний ветер, тронув ветвь, рассыплет
Снежинок блёстки в тающую тень;
Где от ночной добычи зверь отринет
И в лес уйдёт израненный олень –
Волочит след, рубин на тропке белой,
И кровью инкрустированный снег
Пересечёт мой путь обледенелый,
Пурпурный крест на серой сутане –
Там, над вершиной ели той далёкой,
Над силуэтом острого копья,
Священный лик отвергнутого Бога
В скопленьи звёздном вдруг увижу я,
И, вспомнив позабытую молитву,
Я к Богу обращу свои слова:
«О, дай мне силы для последней битвы,
Ведь против смерти плоть моя слаба!
И дай мне, Боже, малую толику
Той Веры, что утеряна давно!»…
Надеждой я воспряну тем же мигом,
И к Смерти повернусь, и за спиной
Стеной высокой станут души предков,
Как Веры обретённой оберег;
Увижу сквозь заснеженные веки,
Как Смерть замрёт, вскопав багровый снег;
И мой клинок, до той поры безмолвный,
Из ножен заскользит, и этот звук
Взлетит над зимней ночью хладнокровной,
И с ним уйдёт недавний мой испуг.
Оптимистика Дракулы
Холодная заря едва забрезжит,
Несмелый свет хрустальный небосвод
Затронет и, умножив отблеск нежный,
Волной на Землю сонную падёт,
И Солнце встанет над простором спящим –
Венчая грозных воинов отряд,
И миллион лучей его разящих
Замёрзшую долину осветят,
(Альтернативный финал)
И, пламенея, я навстречу Зверю
Направлю пробудившийся клинок:
Ведь я опять бесстрашный Рыцарь Веры,
И да поможет мне сегодня Бог!
Пробуждение
…Очнётся ото сна беглец усталый,
А за стеклом – всё тот же самый вид:
Белёсый сумрак над студёной далью
Рассвет мёртворождённый моросит.
И горизонт уже едва окрашен,
Но не к добру багрянцем край объят –
Тяжёлому навстречу экипажу
Архангелы Возмездия летят…
Пусть это сон. Но если это снится –
Откуда на окне кровавый блик,
И почему поднявший плеть возница
Зловещий оборачивает лик?…
Скорей проснуться, от беды подальше,
Ведь это всё же не моя беда…
…А сон – почти как настоящий,
И на стекле – кусочки льда…
Пусть где-то Дракула – злодей,
Но чем-то – даже симпатичен.
Но из кареты – прочь скорей!
(где костью сыплется возничий).
Я отогнал тот сон тревожный,
Опять в реальность возвратясь,
И Незнакомец безотложно
Продолжил дивный свой рассказ...
...................................