Говоря с людьми, я частенько понимаю, что не восхищаюсь выданной мне речью,
Выплевывая слова как конфеты изо рта в рот, чтоб те их ловили, как в цирки
Все эти акробаты ловят обручи и гири на лету.
Я как будто выдергиваю чеку, и после разгрызаю активированные гранаты.
А после, чтобы спасти гражданских и героического солдата,
Проглатываю громыхающую пустоту.
Проглатываю если, можно так выразиться, наоборот.
Вот.
Да вот. Да вот, как раз слова, они ничего плохого не несут,
Сами по себе остаются лишь словами.
Но знаете если бы у бесконечной, вроде как пока, Вселенной
Появились грани, появились края. Она бы этими гранями
Поздоровалась с нами. А мы бы ей помахали руками.
А в итоге выяснилось, что там то, по сути и нет ни ***.
Просто шар набитый наигранными дураками.
Который вращается, только потому, что, «ну прикольно»
Вращение как бы, так же забавно, как будто котенок играет клубками,
Он же не задумывается, что «как то блять хреново мне шар катать,
Лучше подумаю, как там ситуация в Иране,
Или о том, как я буду вот-вот умирать.
Ну, как бы да, такое бывает с котами.
И что мне смирится? И стоически все воспринять?
Или жизнь повернуть своими когтями
Все в свои лапы взять. А то довольно, уже
Этих заботливых рук, довольно уже этих,
Блять ми-ми-ми, я просто хозяин своей жизни
Смерть не за горами, а мне так много надо сделать,
А тут эти люди со своими клубками, отнимают мое
Короткое свободное время, смотанными нитками всякой шерстяной фигни.»
И котенок берет себя в лапы, надевает треуголку, берет трубку, наклеивает усы.
И все ****ец. Святые котята воют, мяукающими голосами.
И время припрыгивающими шагами, котят отправляет туда
Где нет ни клубка, ни миски молочка, не огрызка от колбасы.
Но это уже вопросы мессиям – все, что я хочу, чтобы было небо, и было синим.
Спасибо тебе Джон Леннон, что сюда влез. Твои слова не идут вразрез
Ни с творчеством твоим прекрасным, ни с пятью пулями, ни без.
Мы не закончили еще с котом.
А много ли можно требовать от бессловесной твари с пушистым хвостом,
Животное оно и есть животное, лежит себе мурлыкает на диване,
Вдруг внезапно дрыгнет ногами, чтобы взять Лейпциг с Бреслау потом.
Слово, как коготь котенка планету крутящий, вверх и вперед и вспять
Рвать нас должно как кораблик бумажный, волнами заливать.
Будет на свете последнее слово, первое было прошло.
Снова и снова зарево здорово, заиндевело стекло.
Через стекло продираясь, к стеклам видится пустота.
В небе как в олове оттиск котенка, тихая красота.
Глазки, пушистые лапки, хвостик, как бы произнести,
Некогда сказанное так просто, выплюнуть по пути.
Выискав истину, среди всех смыслов истина на крыле,
На самолете летящим повисла, спряталась в полумгле.
Тихое слово, и вот оно собственно как его приобрести.
Сумма как раз его и не понятно, в этом оборванном стихе,
Наши слова прилипают как пятна, мухами на потолке.
Абракадабра, АвадаКедавра – все изменяя в миг,
Но слово потерялось, слово стерлось, спряталось старым Иосифом,
Спряталось старым Марком Аврелием, спряталось в пруд утонувшей Офелией,
Спряталось среди книг.
Спряталось в космосе темной материей,
Спряталось сжатой в пружину истерией, вырви замок закольцованы двери и
Вырви его возьми. Только вращается шар без терпения,
Только движенье толкает движение. Котик лежит, и планеты кружение
Нитку мотает возни. Слово как прежде не терпит брожения.
Слово тревожит твое отражение.
Слово как старая нить.
Только оно запустило вращение,
Только оно слова.
Слово
Рожает
Кружит
Отражения
Бьются
Друг
В
Друга
Врезаясь
Сражение
Без победивших
И без поражения
Криком рождаясь
А-а-а-а-а.