И руки были так, как пел романс –
сцеплялись.
И в каждого, кто здесь сидел до вас –
влюблялись.
Я помолюсь – отчаянно, дотла –
за цепь чужих историй.
За всех людей, текущих из горла
пустых аудиторий.
За девушку в серёжках золотых
и душегрее.
За ту, чьи руки, может, рук моих
белее.
И поперёк исписана тетрадь,
грязны чернила.
А помнишь, море уходило спать,
вспять уходило?
Ты был причиной всех дурацких бед.
Ты был судьбою.
И солнце там болело по тебе
вспять до отбоя.