Гляжусь я в вечерние дали
С седьмого по счету окна...
За что же мы так пострадали,
Укрывшая нас сторона?
Отдай наши грешные души...
Пусти от себя навсегда...
Уж месяц стучит в колотушку,
Сзывая заблудших стада.
Маячит, как колокол, небо,
Лобзая дома языком,
Их грязью из крыш не погребав,
Как нищий упавшим куском.
Набат раздается тревожный...
Пустынные улицы в срок...
Закат в приоткрытые ножны
Уж прячет остывший клинок.
Земля в горизонт напоследок
Протянет молящую горсть...
Но поздно... За месяцем следом
Встает затуманенный гость.
Уж город поднялся... И хлещет
Небесный язык по хребту.
Огней окольцованных клешни
Он тянет, храпя, в высоту.
Вздымают его над холмами
Двенадцать подкошенных рук,
Как - будто из недр туманных
Железный шагает паук!
Уж машет чудовище рьяно
Хвостом побледневшей зари.
По телу дымящейся раной
Домов разошлись пузыри.
И сетью изогнутых улиц
Сгребет паутину в клешни.
Трещат в холодеющий скулах
Фонарные головы их.
А люди жужжали, как мухи,
Уставшие слепо кусать...
Кирпичное, красное брюхо
Закрыло небесную гладь...
Но сквозь волосатую крышу
И сумрака вечного плешь,
Душа поднимается выше,
Ища возле месяца брешь!
5.02.14