Какая была весна

Какая была весна. Запахи, ветер, смех. Горсть лепестков подснежника и босиком по лужам. Холодно, пусть сумасшедший. Но было счастье. И вспомнив зиму, сердцу ставало больно и грустно. Ведь никто еще и никогда так люто не любил. А, бог с ней. С зимой. С любовью. Весна. Там новое не за горами. Ведь гор-то нет. Вообще. Кончились. Когда-нибудь все в этом мире кончится. И придется нам, людям, тоже кончится. Но об этом позже. Зачем о грустном. Хотя не факт, что жить будет веселее. Ах, да, ветер. Сильный, но пахнет свежестью,  ты летишь, летишь без остановок, не помня себя от легкости и ощущенья свободы. Летишь…. До ближайшего столба и резким ударом возвращаешься на землю. Теперь больно. И свобода куда девалась. И зачем только людям эти преграды. Сами себя замуровали в городах и предрассудках, и все вырваться никак не могут. А их все больше и больше. Городов. Могилы рукотворные. Просторные и обустроенные, словно египетские цари, мы строим себе смерть. И других за собой тянем. Ай, бросьте, может это нас кто-то тянет. Так сразу и не поймешь, и хочется верить, что все хорошо будет. А я в весне. В тихой и нежной, пока не растаял снег, и идти стало невозможно. Хотя, есть еще лодки в русских селеньях, а женщин теперь не видать. Животных жалко только, мы, люди, выплывем, а они стесняются с лодок нас сбрасывать, а мы нет, мы за жизнь убить готовы, Но только за свою. А они умирают, с тоской в глазах. Им воздастся, там на небесах, говорим мы, и упорно продолжаем отвоевывать кусок суши. Когда-то все высохнет. И снова будет хорошо. Но человек приспосабливается. И спустя пару недель люди уже с удовольствием дрейфуют между крышами чужих домов и подбирают остатки чужого богатства. Не эстетично это, пропустим. Итак, все высохло. Жуки появились. Большие, ползают и жужжат. Летать разучились. А мы нет. Мы наоборот учимся. Ходить уже скучно и неинтересно. А вот летать…. Как птицы… Будем. Определенно будем. И главное, что все в это верят и ждут. А с целью легче. Мириться с реальностью. Эх, сколько еще бед на нашу голову. И на плечи тоже. Хрупкие и сутулые. Много. А мы все живем. Вера, неверие, грех. Все научилось меняться. Или сменять друг друга. Главное, не стоим на месте. И, может, к лучшему эти шаги по крыше перед немым паденьем. Только в  последний миг кто-то схватит за руку – и снова выдернет в реальность. А камни вниз. Их собирать некому, и будут лежать покинутые в дерзкой пыли времен. Ах, мелодия чудная. Я не умею слушать. А нравится все равно. Жизнь напевает что-то, старуха дряхлая, а все никак не уймется. Она, наверное, никогда не кончится. Не моя, а общая. Та, Великая и непостижимая Жизнь. Что прячется по углам старых соборов и задыхается от пыли в государственных архивах, та самая, что дает нам почуять запах дыма перед концом вселенной и заставляет верить в доброту. А мы все никак не хотим заставляться. И упрямо плодим зло. Маленькое и большое. А потом сами не знаем, куда от него деться. А я все еще в весне. В лужах и холодке. С ярким запахом свежести. Мы танцевали на площади. Я и ветер. И пусть все глазеют, Нас уже нет в этом мире. Мы счастливы вместе, и пусть ненадолго. Нам хорошо, кружится голова. Скоро наступит вечер и ожиданье интима. В темной квартире с зеркалом. Свечи поставив желтые. Ты ведь не ожидала призрак отца увидеть. Холодом по запястью, а проснулась лишь утром. Выгорел воск полностью и зеркало треснуло. Где обитают мертвые? Там нас еще нету. Им там совсем спокойно. И умереть не боятся. А мы –твари дрожащие, каждого гулкого звука очень пугаемся. И рвемся куда-то в тень чтобы спрятаться и чтобы уже не нашли. А все равно находят. Горе и горькие слезы. Кофе неистово горький. С приторно сладкой верой. Где мой рассохшийся посох? Где мои старые байки? Я в весне умираю. От запаха вялых цветов. Я тихо осев на траву пялился в небо и видел дождь. Сильный большими каплями в душу прямо и я как промокшая крыса снова бегу на солнце чтобы сгореть дотла.