Нас нету в списках ветеранов.
Нам нет ни почестей, ни льгот.
Но наши ноющие раны
Не просят жертвенных щедрот.
Мы те, кто в молохе войны
Перекорежены и смяты
И эхом огненной волны
Навеки памятью объяты.
Нам уж давно за шестьдесят.
Отцы ушли, одев шинели,
А мы одежды их одели,
Изображая строй солдат.
Да, мы, как водится в веках,
Отцов ремесла постигая,
Несли в чесоточных руках
Беду пылающего края.
Соединив в полки ребят,
Мы подлых фрицев презирали.
Мы в играх детских штурмом брали
Их города и их солдат.
Нас хлебом вдоволь не кормили
И рацион был еле зрим.
Мы крохи меж собой делили
И пухли от голодных зим.
Мы страх и голод презирали,
Пахали вместо лошадей
И слезы горькие глотали
По сотням сгинувших людей.
Мы и войну изображали,
Играя смертоносным злом.
Мы и снаряды разряжали
И мины рвали за углом.
А Витька, не успев гранату
Забросить в пасмурный овраг,
Повис на ветках, словно вата,
От взрыва страшного в руках.
Мы минных зон не обходили
И с безрассудностью в очах
Дрова по ним домой носили
На слабых худеньких плечах.
Я помню - у калины тонкой,
Где мы ходили часто в лес -
Рванула мина и задира Семка
Поник, упал и больше не воскрес.
Мы те, кто обожжен войною,
Кто в детстве детства не видал,
Кто нитью тонкой, как струною,
Два поколения связал -
Тех, кто победным полон духом,
Которым слава, честь, привет!
И тех, кто пороха не нюхал,
Родившись в отзвуке побед.
Я не жалею, что родился
Позднее тех, кто воевал.
Об их живую грудь разбился
Чумы коричневой обвал.
И не завидую потомкам,
Кому семидесяти нет.
Мне только жаль, что друг мой Семка
Давно лишь тлен, давно скелет.
Мне жаль, что Витькина подруга
Не вышла замуж никогда.
Мне жаль, что нет со мною друга,
Что я не спас его тогда.
Припомним взрывы и бомбежки
И пуль кровавые свирели.
Мы воевали понарошке,
А гибли как-то в самом деле.
Мы в этот миг, от счастья спертый,
Обезумевши от парада,
Возложим дань живым и мертвым,
Кто пережил все муки ада.
***