Я стал уже давно седой
Но очень часто вспоминаю,
Как нес меня рысак донской
К той пропасти,поближе к краю.
И был он для меня родной,
Ведь в нем сидел ахалтекинец,
Он пропасть минул стороной
Узде натянутой противясь.
И принятый чужой страной,
Себе я так и не прощаю
Тот выстрел давнюю порой,
Как будто бы в себя стреляю.
Мне, кажется, что зря тогда
С конем не рухнул я в пучину.
Мне жизни нету без коня
И зря я кинулся в чужбину.