I Она
Я боюсь остаться одной из отметок в твоем дневнике.
Пишешь обо мне немного, коротко,
зачастую истерично.
«Моя жизнь – это моя жизнь» – говоришь,
но я не делю, ты давно сделался частью меня.
Ты прекрасно знаешь,
насколько бываешь холодным, сухим,
ужасно колючим,
в такие моменты мне кажется,
будто мы и вовсе чужие люди. Я боюсь
твоих истерик,
но когда ты плачешь,
я плачу вместе с тобой.
Не хочу думать, словно я этап твоей жизни,
но, иногда, поведение твоё
показывает именно это.
Литература – важнейшая часть твоей жизни,
я знаю это, знаю и очень уважаю, но ты
не желаешь принять мои
ценности и мои
идеи, не желаешь принять
то, как для меня важна учёба –
она никогда не была для тебя важна!
Я ревнивая, истеричная, часто веду себя глупо,
но я люблю тебя и ты, наверное, не догадываешься, как сильно.
II Он
Ведомый Йейтсом и Хлебниковым, я доверчиво расстилал
перед женщинами мечты (всё, чем обладаю)
и они их топтали, а я, всего-то,
просил ноги вытирать.
Welcome!
Выражая главное: ты не права. Я не буду ничего доказывать,
ничего говорить сверх меры. Тебе и без того
известно намного большее, чем остальным
моим близким людям вместе взятым. И я не врал.
Ты считаешь меня лжецом, человеком утаивающим нечто,
но давно уже я ни с кем не был столь откровенен
(в этот момент, подумай ещё раз о том, что я лжец
и постарайся мне не поверить. Тебе, видимо, так легче.)
Мои слова разбиваются о твоё недоверие.
В конце концов, тебе или придётся мне просто поверить
или просто уйти. Мои доводы (всё, что я говорю),
ты не слышишь. Попытки мои не учитываешь.
Я не буду отвечать сейчас на каждый из твоих упрёков.
Ибо я уже отвечал на каждый из твоих упрёков!
Ответы мои неизменны. Хочу сказать всего одну вещь –
я не ревную, так как ты, потому, что я верю тебе. Видимо, это странно.