Эхо мощного крика лилось вдоль домов,
Беспощадно терзая бетонные плиты.
И не слышно гудков, и не слышно шагов –
С мрачных улиц потоком все шорохи смыты.
Безысходность по гордости рубит серпом,
Ведь иначе никто ни о чем не узнает.
Расшибись ты об стену, упрямая, лбом!
Усмехнется, моргнет. Это что-то меняет?
Если в детстве шагала по ровной земле,
То потом каблуки о бугры поломала,
А однажды на девственно-белом крыле
Разглядела потеки субстанции алой.
За спиной догорают обломки мостов –
Даже сваи, к несчастью, под воду уходят.
Кто-то так и не выучил несколько слов:
Бесполезно. Кромсать. Мою тягу. К свободе.
Культивируя боль, утопая во лжи,
Наполняющей уши горячим свинцом,
Я швыряла в дощечку для дартса ножи,
Но они рикошетили острым концом.
Мне нужна передышка. Ни месяц, ни год
Не способны вернуть состоянье былое.
Кто-то ищет, скучает, надеется, ждет…
Ну оставьте меня! Ну оставьте в покое!!!
Гладь реки затянуло узорчатым льдом.
Лишь немногие видят за массой преград
Слишком нежные воды с израненным дном,
Где, быть может, таится утерянный клад.
Крик души постепенно весь Питер объял,
Звучным эхом пронзая туманные скверы.
Тот, кто в крылья мои из нагана стрелял,
Пусть отныне калечит чужие барьеры.
Закипела, остыла. Простилась, ушла.
Горло крепко гитарной струною сдавило.
Для чего убивалась? Зачем так жила?..
Чтобы твердо сказать себе: «Да, я любила!»
Вот теперь замолчу. Наоралась сполна.
Пью от кашля сироп в своем тесном мирке.
Лишь одно мне напомнит о ночи без сна –
Пара трещин, застывших на мерзлой реке.