хрипом «секс»
срывается с языка.
он танцует как крейзи лекс
его тело режет геометрией
каждого позвонка
он известный футболист
и ты шепчешь я люблю твой удар,
твой подкат, люблю твой разбег
он – металлический пес,
ты – гай монтег
в груди пребывает елей,
наплевать что не эрудит
зато он смотри как выбрит
и наверное спокойней спит
ну не всем ведь в самом деле
предаваться раздумиям по вечерам
должен ведь кто то просто быть
скажем так
каждый попадает сюда по своим делам
у тебя сложная неделя
ты здесь пьешь потому что горит
охранники похожи на военных
дым со сцены сквозит как иприт
но тебе не страшно
у тебя приобретенный иммунитет
к разным формам апокалипсисов,
прекращениям существования планет.
забираешь его из клуба,
ловишь первое такси,
в салоне пахнет потом, бензином,
бросаешь сто евро таксисту,
просишь быстрее нас привези.
в тебе просыпается героиня
ты спасатель, и вот гиена уже позади
можно вздохнуть спокойно
пушку перезаряди.
прообразы сида и ненси
пьяные и счастливые в хлам
правда вы планируете дожить до пенсии
дать волю
своим татуировкам и хаерам
а радость твоя храпит на левом плече,
по ту сторону дороги свет,
всё будет хорошо,
других вариантов нет,
в сумочке три пачки сигарет,
запечатанная упаковка резиновых монет,
отключаешь телефон,
мысля в таком ключе.
пропустим ночные подробности,
контрольный глоточек виски,
по сигарете в окно,
перейдём к стадии –
ты в шёлковом халатике,
на улице ещё или уже темно.
кофе в постель ему,
и даже не тень,
а завязь тени впереди
ты выключаешь
дэвида боуи,
что бы его разбудить.
в мониторе «любовь по-американски»
с вирджинией вуд,
естественно он не помнит,
как тебя зовут.
никаких «давай вместе позавтракаем»
и «давай ещё полежим пять минут».
а ты за него всю ночь воевала
вот так вот
не выбросят да изомнут.
белые найки,
кровавый бык из чикаго у козырька,
дверь закрывается,
из глаз открывается река,
ты стоишь ни легка,
ни крылата,
ни глубока.
типа кукуй здесь одна,
типа сама виновата…
воскресение,
не разобраться без
шотландского глотка.
следующее утро,
чайный прибор один
крепкий, согревающий тегуанинь
тянешься,
расправляешь плечи
ну не девочка а цветок
и воспрянувший духом ангел
поет в тебе
и тебе нравится его голосок.
зеркальце зеркальце,
кто лохматая и лапочка как ши-тцу?
говоришь отраженному
в нем лицу:
если ты что-то с другим смогла
значит ты сильная и острая
как игла.
главное не то что было
а что бы кто-то тебя обожал,
обожествлял тебя
словно перед иконой свечкой к тебе дрожал,
и рядом с ним
не то что бы дышала с трудом
но в авиакассах на "берете билет обратно?"
отвечала
"не нужно, вот мой единственный,
с проколотым ухом дом"
и чего это мы, зеркальце,
столько убиваемся и грустим?
инкубационный период закончен
ну ни вечный же карантин
мы с тобою, зеркальце мое грошовое,
церемонничаем, философиями тут уже шалим,
давай еще поразмыслим о деле
настроим планов
самого главного рассмешим