Книга стихов Запятая номер один

Я – русская!

Я – русская! Завидуйте и чтите!
Здесь мой язык законодатель дум.
Его сам Пушкин – гений и учитель
Короновал на царство. Русский ум
Прославлен нами был по всей планете.
« Поехали! – звучало там, у звёзд.
Не только в Старом, но и в Новом Свете
Мы, русские, надолго и всерьёз.
Своею стариною и богами
Кичится гордый, пламенный Восток.
Но орды Русь топтали сапогами
И взгляд у Тамерлана был жесток.
Нам вместе жить с Америкой, Китаем,
И разговор решит любой вопрос.
Но недругов я всех предупреждаю –
Мы, русские, надолго и всерьез.
На кофе и на картах не гадайте!
Не верящие в нас, прижмите хвост!
Запомните! А лучше – осознайте –
Мы, русские, надолго и всерьёз!

       Ветеран

На скамеечке, перед фонтаном,
Где с квадригой летит Аполлон,
В пиджачишке и в кепочке странной
В каждом мае посиживал он.
Одинокий, в сухой подбородок
Уперев неизящную трость,
Он сидел там в любую погоду,
Как на тризне задумчивый гость.
Да и было герою-солдату
Отчего по весне приуныть
Он – последний. Победную дату
Не с кем встретить. И как теперь жить?
Раньше, было - и вальсы, и чарка,
И друзья фронтовые вокруг.
И заливистый голос тальянки,
И улыбки на лицах подруг.
Нынче горько ему, одиноко –
Не видать ветеранов окрест.
Поглядит со слезой на дорогу…
Лишь печальный часов благовест.
Больше нет ни значений, ни смыслов.
Только прошлое с нами. И с ним.
Он ушёл. Он форсировал Вислу.
Мы навеки его сохраним.

Московский вечер в ноябре

Асфальт промок. Оранжевый фонарь
Разбрызган отраженьем на асфальте.
Истлевшее березовое платье
Когтями ветра продрано. Ноябрь.
Струй дождевых пунктиры и ряды
Осколками зеркал чужой Вселенной –
Сверкающей и необыкновенной –
Присыпали умершие сады.
Все стихло и незримый запах неба
Сгустился и припал щекой к земле –
Цветов последних на пустой скале
Смешался аромат с домашним хлебом.
Горячим, пахнущим ладонями отца.
Щемящим, словно в детстве, тем, родным.
Так пахла небом последождевым
Москва внутри Садового кольца.

      Не нравоучение

Бессмысленно коситься на эпоху.
И сетовать: « Не там!» или «Не те!»
Я к жизни отношусь совсем не плохо,
И к праздникам, и к денной суете.
Она недлинна. Очень быстротечна.
Нет смысла тратить время на вопрос.
Ответы лучше, чем вопросы! Вечно
Соперничество это. Но всерьез
Меня заботят хлопоты о близких,
О праведности в действиях моих.
Я избегаю лживых, подлых, низких.
Я верю в мудрость Бога и в живых.
Так и живу. И это есть Успешность
И Слава. И, конечно в этом – Я!
Несу, как флаг, к стране «Россия» нежность –
Ведь это дом, и правда, и семья.
Так было. И так будет. Пусть их воют,
Что не близка им «русская душа».
При случае опять их успокоят.
А жизнь, и вправду, очень хороша

Нашим предкам

20-й век - учебник славы
Для нас, потомков. А для них
Вся мощь и праведность Державы –
Не звук пустой, не краткий миг!
Они сражались, пели, жили
На стройках и на целине.
Они в бессмертье восходили
И в мирной жизни, и в войне.
Мы здесь живем по их заветам.
И в космос вышли с их молитв.
Россию новым чудом света
Нам передали, сохранив
Богатство всех ее традиций
И самобытный русский лад.
Нам есть, чему у них учиться!
Россия мчится тройкой-птицей
Вперёд. И нет пути назад!

ххххх

Купе. Одна. В окне березы
Летят в апрельской наготе.
Поодаль мягких сосен слёзы:
«Куда вы? Или вы – не те?»
Седое небо гладит поле
Неспешно сыплющим дождем.
Как много света и приволья!
И зелень яркая во всем!
Мелькают редко полустанки,
Отсчитывая соль земли,
Как первобытные стоянки,
Как предки давние мои.
Несется поезд через время.
Несёт меня в себе туда,
Где ждёт меня родное племя…
Течёт секунд моих вода.

        ххххх

Мы любим наших близких и родных.
Привязаны к ним искренне и нежно.
Мы им – опора, смысл. Расскажет стих
Как это  очевидно и безбрежно.
Но где-то есть осколки от миров,
Что были или будут с нами дальше.
Там всё не так. Там много новых слов
И нас – других – без вымысла, без  фальши.
Там всё не так, как «здесь» и как «сейчас»,
И в этом вся разгадка мирозданья!
Уйдём. И возвратимся. Мир для нас
Припас возможность нового свиданья.

        ххххх

Мой милый мушкетёр,
Какое было время!
Чуть свет и ногу в стремя,
Коня во весь опор.
Мой милый мушкетёр,
Суров земной закон…
Мне снится нежный звон
Посеребрённых шпор.

ххххх

В деревеньке русской пахнет хлебом.
На рассвете тишь да благодать.
Лишь заря, повисшая на небе,
Видит, как в избе колдует мать.
Тесто превращает в ломоть теплый –
Вот и дух от хлебушка окрест.
Утром зябко. Запотели стёкла.
На церквушке покосился крест.
Это не беда! Она поклоны
Бьёт на крест, святые образа.
Сморщились усталые ладони.
В красных жилках мамины глаза.
Где же он? Ушёл ведь в сорок пятом!
Уж война закончилась давно.
Возвратились по домам ребята.
С девками – на танцы и в кино.
Только он один не возвратился.
Может быть, он просто не спешит?
Может быть, в чужой земле женился?
Может, очень занят…
Он убит.
Не вернется он в родную хату,
Чтоб краюху хлеба отломить.
Честь и Слава Русскому Солдату!
Вот цена простому слову «Жить!»

       ххххх


Странички дней исписываю я.
Мне грустна скоротечность бытия.
Запыхавшийся бой моих часов
Урановесит равномерность слов,
Расставленных в изящные ряды,
 Цветущие, как летние сады,
Где мы сидели молча под луной
Во снах, что проплывали надо мной.

          Война

О, Господи! Скажи, какие силы
Возможны в нас, чтоб это превозмочь:
Копать младенцу свежую могилу,
Затем фашистов бить и день, и ночь.
Какие должно нам призвать на помощь
Армады светлокрылых, чтоб смогли
Развеять пеплом тьмы и сонмы полчищ
И так, чтоб нас они уберегли
От зверя, что внутри скребёт и лает,
Стремясь из нас тех выпустить зверей!
Но, боже упаси от этой стаи
И нас самих, и будущих детей!
Превозмогли. И снова, если надо
Военную годину пережить –
Мы все снесем. И новою наградой
Победа будет в колокол звонить.
И мы, опять смыкаясь верным строем,
Врага любого будем бить и бить
Во имя жизни. Русский, будь достоин
Дедов своих! Достоин Права Жить.


      Послание тебе

Живу обыденно и просто.
Чуть блекнут краски. Мир устал.
И ожидания короста
Набросит сотню покрывал
На время –
Чудное творенье
Незримых разумов и рук!
И остановятся мгновенья…
Я сплю. Так легче жить, мой друг.
И бесконечность ожиданья,
И эти грёзы наяву,
Все, все искупит миг свиданья!
Ты возвратился! Я живу!
Пускай косят звериным глазом
И в дом подбросить нам разлад
Стремятся. Только нас от грязи
Любовь и разум оградят.
Когда душа болеть устанет
И боль тоскою изойдет,
Сомненье пусть тебя обманет
И не родившимся умрет.
И, вслед за мыслью поспевая,
Стремится легкое перо
Излить, бумаге доверяя
То чувство, что как мир, старо.
Сама свои оковы славлю!
Моей в них вере нет конца!
Я выше их значенье ставлю
Державы, скипетра, венца.
Оковы эти мне приятны,
Их ощущаю вновь и вновь.
Они близки мне и понятны:
Семья, традиции, любовь.
Мне не наскучит ожиданье
Тебя, но грусть не умалю.
И в изболевшемся сознаньи
Звучит: « Я так тебя люблю!»
(1984г.)

                ххххх

Кисти в старческих пятнах, подбородок в морщинах,
Губ тесемочки стянуты в выцветший узелок.
А глаза улыбаются!Есть, должно быть, причина.
А глаза – молодые! В них ребячий восторг.
Эта юная бабушка, чьи глаза улыбаются,
Молча едет куда-то в московском метро.
Мне такие вот люди очень часто встречаются.
Мне доверено свойство видеть в людях добро.
Доброта оскудела, слава богу, не вывелась
Насовсем из остывших, суетливых сердец.
Доброта встала ратью, возмутилась и вздыбилась,
Чтоб вернуть свое место в тех сердцах, наконец.
И такие вот бабушки с очень ласковым взглядом
Специально катаются на московском метро.
Оглянись-посмотри, ты проверь, они рядом.
Им доверено свыше охранять в нас добро.

     Молитва

О, Господи, храни моих друзей!
Но и врагов заклятых пощади.
Без них блуждать мне в лабиринте дней
Без цели и конечного: « Приди!»
Они на страже всех моих грехов,
Что я могу, забывшись совершить.
Они, как совесть тех моих стихов,
Что могут, по-незнанию, убить.
Враги – они мои учителя.
И часто превращаются в друзей.
И чтобы жизнь моя всегда была «не зря»,
Ты их, о, Светлый Отче, пожалей.

 
            ххххх

Человек умеет улыбаться.
Улыбаться может рыжий кот.
И собака может рассмеяться,
Увидав хозяйку у ворот.
Захихикал дождь, роняя капли,
Гром рассыпал хохота горох.
На болоте чопорная цапля
Улыбнулась – ужин был неплох
Из зеленых, как трава, лягушек.
Там никто и квакнуть не успел!
Жалко мне болотных хохотушек,
Но таков, как видно, их удел…
Солнце улыбается на небе.
Небу улыбается река.
И улыбкой мёд на свежем хлебе-
Нам привет от доброго цветка.
Русский улыбнется чужестранцу,
Тот в ответ. Глядишь, уже друзья!
Знаешь, встарь другой страны посланцу
Улыбались мудрые князья.
Этот мир умеет улыбаться.
Пусть – потоп, а следом пусть – пожар.
Над собой умеем мы смеяться.
Это редкий, очень редкий дар!
Улыбайся мне при каждой встрече,
Обитатель улиц и квартир.
Улыбайся утром и под вечер.
Улучшай улыбкой этот мир.



  ххххх

Поэты не живучи на Руси.
За упокой их душ попросит рифма.
Россия молвит: « Господи, спаси!»
Вслед  – длинная, тревожная молитва.
Я Бога чту. Он создал этот мир
Без всяческих сомнений, суеверий,
Но тот, в ком Бога нет, в том норов зверий,
Зубами рвет он струны звонких лир.
Есенин, Маяковский и Рубцов…
Их палачи известны достоверно.
На лицах и руках тех кровь и скверна.
То руки и те лица – подлецов!
За их умов мертвящих изощренность,
За мыслей их пустых кровавый ход,
Надеюсь, уничтожен был их род,
Как их в себя преступная влюбленность.


К твоим стихам

Прочла тебя и поняла
Твое страдание и нежность,
Твое звучание без зла,
Неискушенность, безмятежность.
Так соловей поет для звезд,
В ночи тоскует кватроченто.
И это словно не в серьез…
И легкость ощутив момента,
Я оттолкнусь и поплыву
В твоих стихов невинных заводь.
Тебя смиренно призову,
Твою томительную плавность,
Я побеседую с тобой
На нашем непростом наречьи.
Я рядом, я всегда с тобой,
От самой первой нашей встречи.

(1985г.)

ххххх

Уговоры и сплетни меня оплетают веревками
И скрипучей лозой заползают повсюду ко мне.
И слова вдруг становятся сразу чужими, неловкими,
Словно яркая надпись на древней замшелой стене.
Я ищу и ловлю по - крупиночке звуки привычные.
Призову их к порядку и выложу четкую вязь.
Чтобы были они не приятно-обычно-столичные,
А чтоб пела гармония, радостно, в голос, смеясь!

ххххх

Смешав и мысль, и головную боль,
И сигарету с пачкой валидола,
И с крепким кофе разный алкоголь,
Утратив все особенности пола
И получив коктейль из чехарды,
Указанной чуть выше, ты под вечер
Закончишь небесцельные труды
Какой-то поздней неформальной встречей.
А завтра, проклиная телефон,
Так неуместно рано зазвонивший,
Нетерпеливо выпроводишь вон
Все лишних, убираться не спешивших.
И погрузишься снова с головой
Во встреч и дел коварную стихию…
Но иногда скучаешь и домой
Звонишь. А там пишу стихи я.

Друзья

Рыжий пес неизвестной бродячей породы,
Приобняв поседевшего в битвах кота,
Опровергнули штамп, бытовавший в народе
Про котов и собак – то сует суета!
Закадычность их дружбы отметить решили
И позвали друзей на свое торжество.
Как положено, всех досыта угостили –
В них же русское тоже сидит естество!
А потом, впечатлившись моментом, просили
У меня разрешенье все это заснять,
Чтобы фото котов и собак из России,
В интернет, как положено, перекачать.
Я собак и котов донельзя уважаю
И приветствую их беспородную блажь.
Потому что, считала всегда и считаю –
Друг попросит, и ты его просьбу уважь!

В поезде

Непостоянство карточной колоды,
Вагона лязг, людская круговерть
И в день, и в ночь. В любое время года.
Здесь есть особый смысл. И жизнь. И смерть.
Живет здесь по своим законам время,
Листая за окном поля и лес.
Проводников заботливое племя
Нас опекает с лаской. Или без.
Хлопочут незнакомые мне люди,
Вдруг ставшие мне ближе, чем родня.
Они совсем недолго рядом будут.
Запомню их. И может быть, меня
Припомнит кто-то там, в катящей где-то
Железной колеснице, вдалеке,
За самым краем меркнущего света,
С мерцающим фонариком в руке.
Припомнит, улыбнется и расскажет
Придуманную байку обо мне.
И память нас опять незримо свяжет.
Мы – тени в проплывающем окне.





     Джоконда

«Загадка – улыбка Джоконды,-
Вздохнут, на нее глазея.
Ты – девушка из бомонда,
Я – посетитель музея.
Твой мир ограничен рамой,
Тебе в нем всегда томиться.
Такой знаменитой даме
Позвольте ко мне спуститься!
Что в сердце твоем хранится
Едва ли узнает кто-то.
Загадке твоей раскрыться
Не суждено, Джоконда.
Глаза мне расскажут много –
В них грусти – на три столетья.
Ты – девушка –недотрога,
А я – современный денди.
И, мне улыбаясь тонко,
Смеется над человеком.
Хорошенькая девчонка
Забытого нами века.

ххххх

Пастух и пастушка стоят на комоде.
Пастух и пастушка сегодня не в моде.
Я помню, как ты их дарил.
Меняется жизнь и меняются нравы.
Та жизнь неправа и те нравы не правы
И ты мне, по – прежнему, мил.
Тот день притаился в немодном фарфоре,
Тот день наш во взглядах, в твоем разговоре
О чем-то пустячном. В «сейчас».
И пусть это длится, и длится, и длится.
И снова, и снова тот день повторится
В неспешном течении фраз.



ххххх

Перевернув последнюю страницу,
Закончу путешествия дневник.
Забуду быстро города и лица.
Мне не забыть лишь то, к чему привык
Мой бедный ум, уставший, но пытливый.
Он с жадностью стремится распознать
Всю необычность жизни и красиво
Увиденное всё мне передать.
Мой ум – холодный  инструмент хирурга –
Вскрыв оболочку, проникает в суть.
Соединив Пегаса и Панурга,
Мои заботы вдаль меня несут.
И в этом бешеном грохочущем галопе
Я успеваю радоваться дням,
Сочувствовать прекрасной Пенелопе
И сдерживать летящего коня.

(Стамбул –Афины 1996г.)

     Старые портреты

Ни запахов, ни звуков. В тишине
Стоит, спокойно голову откинув,
Тот, на портрете. Пристально ко мне
Прищур лорнетом золотым придвинув.
Как бастион плоёный воротник,
И кружева свободно, водопадом.
А он не замечает, он привык.
Он в вечность смотрит непреклонным взглядом.
Их вечность — это я, мой твёрдый стих,
Торжественный, как лица на портретах.
Порою — громогласный, редко — тих.
Всегда сосредоточенный при этом.
Он, этот стих, прославит их в веках:
Изысканность давно ушедшей моды,
Их многозначность, скипетры в руках,
Вельмож, царей прославленные роды.
Холёность щёк, небрежный жест руки,
И полусумрак их старинных залов...
Размеренным течением строки
Не угадать, что их тогда терзало.
Вот вереницы прошлых тех людей,
Стоящих здесь в своих портретных рамах
Среди давно утерянных идей,
И душ отживших в позабытых ранах.
Так нравится им мною управлять!
Так сладко им вертеть и править мною!
Мой ум слепить и плоть мою терзать
Всей скоротечностью, короткостью земною.
Я позволяю им так думать. Пусть! Легко
Прощу я искренне им это заблужденье.
Ведь знаю — буду так же далеко,
И всё отдам за лишнее мгновенье
Той жизни, что уйдёт когда-то вдаль,
Но призовёт однажды снова. Знаю.
Светла об этом дней моих печаль
И я легко мгновения теряю.

     Метро (аллегория)

Развёрстый зев глотает семь вагонов,
Жуёт с урчанием довольным, чуть звериным
И сжалившись, их выплюнет к перрону.
Блистая лаком, умная машина,
Оскал пещерный лихо превозможет,
Качаясь в такт и в ритм послушным рельсам
Меня — такую! - нежно заворожит
Своею нескончаемою песней.
И близоруко щурясь в полумраке
Подслеповатым глазом семафора,
Как очень одинокая собака,
Как инструмент, украденный у вора
Стоит шлагбаум, прислонившись к стенке
Плечом затёкшим. Сквозняки и ветры
Бегут, спешат в тоннель, содрав коленки,
Мои считая годы-километры.
И глазом, покрасневшим от бессонниц
Который вновь к утру, позеленеет
Шлагбаум, невысокий, как японец
Остановить меня всегда сумеет.
Клыки оскалив, лязгая и множась
Ужасный гул промчится под землёю
Вагонов, что спокойно не тревожась
Легко и быстро движутся со мною,
Той, что внутри стеклянного сосуда
Скользящего в дворцах Шахерезады
Я начинаю тайно верить в чудо.
А в чудеса, конечно, верить надо!

Метро (вариации)

Тоннель глотает ровно семь вагонов.
Засунув их в прожорливое жерло,
Жует их и спасает миллионы
От одиночества. Он бережет их нервы.
И простенький мотив трех нот услышав,
Подходим к краю, за которым двери
Распахнуты приветливо – входите!
Как зев у грозного, но ласкового зверя.
Всё воздухом горячим громко дышит.
Мы входим, любопытные, как дети,
Беспомощные в этом лабиринте,
Запутанном, без нити, без подсказки,
Лишь передышка станционной связки,
Прекрасной, как пещера Аладдина.
И снова внутрь, и в суть той черной быти,
Похожей на владенья Минотавра,
Затерянной в глубинах и в пространстве.
Мы доверяем жизнь свою вагонам
Спасающим в надежном постоянстве,
Гремучим, словно древние литавры.
Хранящим нас, как старая икона.
Дворцов подземных вычурные сети
Нас не удержит. Мы наверх стремимся.
Туда, где солнце, дождь и свежий ветер,
Где мы дышать и мыслить не боимся.
Но в нужный час опустимся под землю,
Вдыхать и наблюдать  в подземных высях
То самое, чему безмолвно внемлем,
 Как редкой и талантливой актрисе.
Тоннель опять глотает все, что хочет.
Он ест нас поминутно. Ежедневно.
Под треньканье назойливых трех нот.
Тоннель глумится вежливо, грохочет,
Облизывая свой бездонный рот
Змеино - длинным языком вагонов,
Под нервное дыханье миллионов,
Тех, кто упорно движутся кочевно
К своим делам, поступкам и словам.
Там стоит побывать. И мне. И вам. 


    Шахтер

 Подняв из преисподней «на гора»
 Тяжелую и влажную породу,
 Он – черный человек. Он, год за годом
 Копает от утра и до утра.
 Взгрызает пласт, упорен и силен,
 Планету разрывая вдоль и накось,
 Вычерчивает правильную надпись
 Меж юрских и триасовых времен.
 Автограф выгрызая под землей,
 Лопатою рисуя штрих и вензель,
 Шахтер все глубже и упрямей лезет,
 Ползет вперед то червем, то змеей.
 Он делом, нужным делом увлечен.
 Для будущих, незнаемых времен.


Волчья молитва

Прыжок и лязг моих зубов,
И визг, и хруст костей.
Живу я в стае у волков,
Не признаю цепей.
И лес, и степь мне дом родной,
Мне яма – отчий кров.
Мне предназначено судьбой
Жить в стае у волков.
Здесь сила – главный есть закон.
Он справедливей всех!
И тот, кто силой наделен,
Добудет свой успех.
Я рвусь к добыче и меня
Не испугать войной.
Не уступлю куска и дня.
Смирюсь с любой ценой.
А ты готов, мой лучший враг
Мне жизнь свою вручить?
Когда падет полночный мрак
Придешь меня убить?
Прильнув к земле в густой траве
Тебя я буду ждать.
В ночной чернильной синеве
Мы будем умирать.
И тот, кто выживет к утру,
Останется вождем.
А кровь того, кто побежден,
Пусть смоется дождем.
И солнца луч разрежет мрак,
Увижу утро вновь.
Повержен смелый верный враг,
Впиталась в камни кровь.
И снова стаи слышу я
Приветный громкий вой.
Они и я – одна семья.
Не нужно мне другой.

ххххх

Я не хочу в угоду разных
Сто шкур, мне чуждых, надевать.
И любопытств, с прищуром, праздных,
Бездонных, жажду утолять.

ххххх

Стихосложение от стихоплетства,
Как от меня Монблан.
Сорным вьюном вьется
Зрелый самообман.
«Цветики» и «листочки» -
Банальность во рту  хрустит.
Надежность болотной кочки
Неточности не простит.


       ххххх

Я не терплю пустых советов
И глупой косности людей,
Я не приемлю злых наветов,
Всезнающих учителей.
Люблю я дельную беседу
И чай простой у камелька,
В террасе летние обеды
Под треп и трепет ветерка.
Здесь друг мой – ум, подруга – радость
И чистых помыслов семья,
В стихах здесь женственная слабость,
В них – я, сама, до донца – я.
Я не люблю тех злых и странных,
Кто мне не друг, мой дальний враг.
Кто, не имея точных данных,
Плодит многосюжетье врак.
Тех, кто моей не зная сути,
Судить рядится свысока,
Пуская струи серой мути
Вокруг. Но времени река
Очистит все водой упрямой
Желаний и моих трудов,
И станет вновь мажорной гаммой
Моих мелодий и стихов.


Арбат

Певцы, жонглеры, шарлатаны,
Художников смиренный ряд.
Они талантливы и странны!
Его Величество Арбат.
Он им отец, и мать, и братья,
И прочих родственников рой.
Рядит в параднейшие платья
Оборванный голодный строй.


ххххх

Посвящается  Г.Ф.

Есть теплый дом, в нем тишины звенящей
Чередованье с ровностью бесед.
Там знают толк в изящном, настоящем.
Лукуллов ожидает там обед
Переступившего порог того, кто пущен
В сей мирный дом,  и кто ему милей.
Кусочек заповедной русской пущи,
Избавленный от суетных людей.

   Скерцо

Эпоха Рыбья в прошлое уходит.
Архангелы слетятся? Гонг ударит?
Не следуя зодиакальной моде,
Из Млечного Пути нам что-то сварят
Такое, что расхлебывать потомкам
Придется целых двадцать сотен лет.
«Овсянка, сэр!- лакей объявит громко.
И это долго нам хлебать в обед.


Мой сон в летнюю ночь

Дождь закашлялся, поперхнулся ветром,
Солнце ослепительное взошло,
Развеяв в выси тучи-километры.
Да, я люблю, когда вокруг тепло!
Я ненавижу сырость и ненастье,
Дождей больных размеренную дрожь.
Да, я люблю банальнейшее счастье,
Хотя банальности в нем точно – ни на грош!
Рассыпав по земле тепло и капли света
То солнце, милостиво нам кивнув,
Объявило безапелляционно: « Лето!»
И на небе улеглось, уснув.
Так оно спало, а я смотрела
На светило в облаке лучей.
Это было! Было, в самом деле,
Сном обычным из моих ночей.



    Времена года. Вивальди.

У Вивальди в « Лето. Престо»
Скрипки звучат клавесинами.
Струи тугие дождей
Бьют по траве чем-то синим.
Осень ярко мажорна. В аккордах
Грустно меркнет аллегро,
Внезапно предав меццо-форте.
Зимний, и вьюжно-беглый
Вдруг налетает вихрь.
Чтобы рассыпаться трелью
Нежной. Весенней. Стих
Этот порыв. Зелье
Выпито музыки бесконечной.
Вечной, беспечной,
Улетающей и манящей
В день сегодняшний,
И вчерашний.
И даже завтрашний. Неповторима
Эта мозаика звуков. Мимо
И вечность, и даже разлука.
Радость, только чистая радость
В этих звучащих волнах.
С привкусом терпкости сладость.
В этих грезящих звуках,
Обычного счастья полных.

    Конец ноября в Москве

Снег осел. Грязь, нелепица,
Гололеда рваная проседь.
В мыслях зимняя куролесица.
А ведь нет зимы. Еще осень.
На асфальте, залатанном бережно,
Небрежно замерзшие лужи.
Асфальт серый, грустный, безбрежный
И никому не нужный.
Я раскрашу его мелом.
Невовремя?  Кто решает?
Будет двор бесконечно белым,
С ярким проблеском, словно в мае.
Словно по белому снегу
Май разбросал фиалки.
Или поляна у берега?
Мелков мне цветных не жалко.
Латки асфальта и лужи,
Все в гололеде сером,
Унылом, совсем простуженном,
Я изменить сумела.
Пусть они покрасуются
В летнем наряде ярком.
Сегодня мне так рисуется!
Мне в ноябре жарко.


        ххххх

Убегает день, от солнца прячась
В смуглую вечернюю зарю.
А заря росой ночною плачет.
Август никнет. Дело к сентябрю.
Скоро осень. Вновь дожди родятся
Из прозрачных августовских рос.
Облака вечерние резвятся,
Обещая изобилье слёз.
Эти слёзы ливнями прольются,
В сентябре дождей настанет бал.
А сегодня облака смеются –
Вечер им про осень рассказал.



     Старый замок

В старом замке гуляет ночь.
Заколдованно, тихо-тихо
Бродит ветер, и ночь – трусиха
Ищет, кто бы ей смог помочь.
А в камине гудят дрова.
Ветру вторит камина песня.
Верно, хочет он стать известным
И на музыку класть слова.
Занавеска шуршит слегка,
Дополняя оркестр странный.
Берегись, одинокий странник.
У тебя так дрожит рука.
Лучше в руки возьми смычок –
Песню ветра подхватит скрипка.
И, заметив твою улыбку,
Запоет дирижер- сверчок.
И мелодия та в ночи
Неожиданна и беспечна.
Утром ночь улетит, конечно,
И мелодия замолчит.
А пока она тут звучит
Ночь танцует и ей не страшно.
В темноте растворясь вчерашней,
Засыпает ночь. Пусть поспит.


ххххх


Живу. И жизнь – серьезная игра,
Где правила – безделица, условность.
И то, что было важно мне вчера
Утратит до утра беспрекословность.
О, чудо из чудес - мой день – деньской!
То длится, не кончаясь, так тревожно,
Бросаясь то надеждой, то тоской,
Кривясь усмешкой дьявольски безбожной.
То удивит везением с лихвой,
Осыпав милостями сладко и небрежно,
Разверзнув над моею головой
Миры, где все легко и безмятежно.
Я улетаю без препятствий ввысь!
И вдруг опять безжалостно разбита…
И шепчут мне – молись, молись, молись.
И ты воскреснешь! Будет все забыто.
Я верю шелестящим голосам.
А лучше ль жить в безверье и проклятьях?
И покоряюсь этим чудесам.
Сестра я им. И все они мне – братья.

        Потомку

Ты, оправдав предназначенье,
Покорно следуя уму,
Узнав у жизни, что к чему,
Преодолев коварство лени,
Вдруг обретаешь новый путь
Для мыслей. Праздники забудь!
Работай в жизни полной мерой
И выбирай себе в примеры
Великих, страждущих всего,
Что ново, странно, неизвестно.
И тем оно и интересно!
Душе лениться не давай
И над собой стремись подняться
В те выси, что порою снятся,
Столь непохожие на рай
В обычном нашем представленьи.
И суммой тягот и везений,
Ты, подстегнув себя, вперед,
Куда судьба тебя ведет,
Стремись. И первым среди равных
Быть может, станешь ты тогда.
На время! Нет, не навсегда –
Так жизнь устроена забавно-
Сегодня – гений! Завтра – тлен.
Не бойся этого! Рефрен
У этой жизни есть в запасе.
И глядь – потомок твой украсит
По-новому наш старый мир
Букетом драм, новелл, сатир.


Поезд Краснодар – Москва
октябрь  2010 г.

Вагонные окна – рамы
Для галереи картин.
Лес. В красно-белом дамы
Средь строгих седых мужчин.
Застыли в поклоне слуги,
У пруда – зеркальный паркет.
Со всей лесовой округи
Собрался здесь высший свет.
И чинно глядят на поезд,
Несущийся мимо вдаль.
За окнами – жизни повесть.
Мы – мимо неё. А жаль!


Вечер в деревне

Тихо в горнице.
Дремлет горлица
Над раскрытым окном моим.
Тихим шепотом ветер молится.
Пахнет ладаном сладкий дым,
Что клубочком сорвался с ладанки
От погасших медовых свеч.
Мне от жизни так много надобно
Разговоров, удач и встреч.
Невесомая, словно перышко,
За строкою бежит строка.
Ярким – яркая, будто солнышко,
Славной жизни моей река.
Вот и ладненько, вот и сбудется
Что загадано – ей - же - ей!
Все плохое душой осудится
В этой жизни цветной моей.
Тихо в горнице. За иконою
Блики розовые дрожат.
Ровный свет над святой мадонною
Как и тысячу лет назад.
Пахнет ладаном.
День уж к вечеру.
С книгой сяду я у окна.
Деревенская, вековечная,
Очень русская тишина.


        Собратьям

Зачем же только о любви?
На свете очень много песен,
Сюжет которых интересен.
Ты оглянись. Иль позови.

         Шансон

Вот и вечер спускается скучный.
За окошком мелькает Россия.
До сих пор вспоминаю тот случай,
За который меня не простили.
Полустанки и зелень раздолья.
Как давно я не видел простора!
Ах, ты, поле, некошено поле!
Ты не знаешь тюремных заборов.
 Убежать от себя я не в силах
И забыть свою жизнь не сумею.
Молодецкая удаль сгубила,
Я за это все годы болею.
Я девчонку любил всей душою.
А она вдруг изменницей стала.
Подстерег ее тропкой лесною,
Ну а тут ретивое взыграло.
Ах, зачем погубил ее душу.
Ах, зачем не пустил на свободу.
Я ее покаянье не слушал
И прощенья прошу у народа.
А теперь я седой и спокойный,
Еду к дому родному навечно.
На могилу схожу я к покойной,
Позову ее образ на встречу.
Но не встанет любимая кротко,
Не обнимет меня, не приветит.
А друзья мои – слезы да водка
На пороге желанного встретят.




      Самонадеянность?

Нам века прошлого уроки – не указ.
А века позапрошлого – тем более.
Россия, ты же всяких любишь нас
Со всеми заблужденьями и болями.
Как истина, ты вечна и права.
Как матушка, ты, равносправедливая.
Тебя поет и чествует молва
И ты, бесспорно, самая красивая.
Бывает тяжек крест твой, но всегда
Ты выживаешь, чтоб цвести и радовать.
Живою станет мертвая вода
В любой реке твоей. И я загадывать
Загадки стану разным чужакам
Про все твои чудесные пророчества.
Пусть поломают головы пока
Прозреют. И тогда ей-ей расхочется
Им обижать тебя. И эра новая
Грядет, конечно, чистая и светлая.
Но не демократически-кондовая,
А та, что напридумана поэтами.


       Пилигрим

Припас он в суме перехожей
Краюху и соли щепоть.
И шепчет: «Храни ее, Боже,
Помилуй Россию, Господь!»
Белесые космы по ветру
И влажен незрячий зрачок.
По вере он шел километры.
И вел его истинный бог.

       ххххх

Я знаю, что мудрые мыши
Нечасто гуляют по крыше.
Известно мышам, что неласковый кот
На крышу попеть и погреться придет.
И помня про котины когти,
Спят мыши и видят во сне –
Как греется котик на солнце,
А песню поет при луне.

ххххх

По дорожке в зайкин дом
Шли зайчата Бим и Бом.
Вот и речка на пути,
Надо мостик перейти.
На дощечку зайка стал.
Чудо! Мостик зазвучал.
Раз-дощечка, бом-бом-бом,
Зазвенело все кругом.
Следом прыгнул зайка Бим.
Отозвался мост: «Звеним!»
Так, вприпрыжку, с бубенцом,
Перебрались Бим и Бом.
Им домой идти пора,
Но понравилась игра.
Словно клавиши, дощечки.
 Расчудесное местечко!
Подружились вдруг с мостом
Зайчик Бим и зайчик Бом.
И теперь любой зверек,
Хоть лисенок, хоть хорек
Может музыке учиться.
Стоит только попроситься!
Вмиг разучат гамму с ним
Зайчик Бом и зайчик Бим.
( 1995г.)


        ххххх

Для мира мы вовсе не боги.
Скорей неизбежное зло.
Мы любим простые дороги.
Но в жизни не всем повезло.
Ремесленник ты или гений,
Удачлив иль низок твой путь,
Не бойся трудов и сомнений,
Будь лучше и правильней будь.
И знаешь, не слушай советов
Моих или чьих-то. Любых!
Живи как умеешь на свете.
Сумеешь, живи за двоих.

ххххх

Стрелки часов ковыляют уныло,
Сонно толкают секунды вперед.
Время ослепло, оглохло, забыло,
Как совершать свой дневной оборот.
Что происходит с моим циферблатом?
Врёт мне безбожно кукушка с часов.
Мозгу спокойней в больничной палате.
Только тревожит Созвездие Псов.

Время сбилось с пути, свой нарушило бег.
Равнодушно глядит на него человек.
Выбор наш невелик между дней колесом
И загадочным миром в Созвездии Псов.

Почему ты не веришь во всё, что я знаю.
Ты придумал себе нарисованный рай.
Только псы всем созвездием воют и лают.
Ты послушай, как чист их неистовый лай.
Желтой краской покрашены стены вокруг
И внимательно кто-то за нами следит.
Я не знаю кто это, мой враг или друг
Так некстати пришел и о чем-то молчит.

В голове режут мыслей моих полотно.
В горле заткнут таблетками горестный крик.
«Ночью к звездам летать ни к чему, там темно!»
Но в Созвездие Псов мне б попасть хоть на миг.

 

            ххххх

Веселый друг, весенний дождь
По лужам застучал.
Он капал, брызгался всю ночь.
А утром замолчал.
Скакала весело капель по веткам, по стеклу.
Он убежал,  а мы теперь - по лужам, по двору.
Пусть мама вечером ворчит,
Что вымокли насквозь.
Мне нравится, когда журчит
Ручьем весенний дождь.
Люблю я с ветром и дождем
На улице играть.
Нам очень весело втроем.
Мы вымокнем опять.


   Долг

Что вы плачете над Россиею?
Изрыдали себя навзрыд.
Убивали её, носили,
Вздев на копья, вгоняли в стыд.
Люто жгли её, даже плавили,
Превращая надежду в сон.
Славой мерзкою дружно славили
От начала её времен.
Все бывало. Но суть великая
В том, что все это - тлен и зря.
Многодревняя, святоликая
Вновь вставала над ней заря.
Простирались над ней десницами
Свет, и праведность, и закон.
Люди с русскими очень лицами
Изменяли весь ход времен.
Чередой тьмы и полки воронов
Налетали. И вновь война.
Но держала России сторону
Вся небесная вышина.
Так всегда! Отряхнет Россия
Все, что липнет, с колен и с плеч.
Встанет солнцем, еще красивее!
Не слезами ее беречь
Нам назначено высшей силою.
Делом стань за нее горой.
Нам назначено быть с Россией!
Это долг неоплатный твой.

   Кошка Лиска

Кошка по имени Лиска
В доме живет моем.
Эта толстая киска
Мой охраняет дом.
Не от мышей и мошек.
От скуки и суеты.
Лучшая из всех кошек.
Кошка моей мечты.
Она спит всегда, где захочет –
На простынях, на окне.
Она степенная очень,
И нравится очень мне.
Когда прихожу с дороги
К порогу семьи моей,
Ждет меня на пороге
Кошка мечты моей.
И я плачу ей лаской,
Всегда чем-нибудь плачу:
Вкусной мясной колбаской,
Поглаживанием по плечу.
Лиска мурлычет громко.
Благодарит. Слеза
От кошачьей этой девчонки
Стоит у меня в глазах.
Так благодарят дети.
Бесхитростно и прижавшись близко.
Славно, что есть на свете
Кошка по имени Лиска.

 Дому, которого скоро не будет

Спиной ссутулясь, старый дом,
Стоит безмолвен. Чу? Ни звука.
Уснул. В предчувствие разлуки
Он всею сутью погружен.
Всей пыльной сутью стен цементных,
Чугунным кружевом крыльца.
Вся жизнь его цветною лентой
Бежит, с начала до конца,
Во сне. Зачем же просыпаться?
Зачем же грезить наяву?
Ему так хочется остаться!
Сказать: « Я все еще живу!»
Он обречен. Кусочек мира,
Где были люди, жизнь и свет.
Их нет. В цементных плачет  дырах
Сырой сквозняк…
Их больше нет.

ххххх

Я не помню стихов наизусть.
Я читаю стихи по бумажке.
Это все так неважно. Пусть!
На обрывок листка, промокашку,
На папирус иль  на бересту
Нанесу свои новые строчки.
Так и просится рифма «в мечту!»
И еще одна просится – « к точке».
Но не стану я так рифмовать!
Поступлю я свежесловесно.
Я всю ночь буду рифму искать.
Но зато это будет честно.
И я дальше буду писать
Про мои и твои заботы…
По бумажке потом читать.
Это просто моя работа.




Моему ковру, лежащему на сцене ГИТИСа, перед отправкой в химчистку (
после окончания 2-го курса моим сыном)

Истоптан душами актеров,
На этой сцене ты служил.
И в ожиданьи приговора, скажу –
Ты жизнь не зря прожил!
Ну, что ж, химчистка – не Голгофа!
Химический пугает зев?
Там пятна от вина и пота
Уйдут. Ты не ковер, ты – лев,
Готовый снова прыгнуть в вечность!
И вновь актерам послужить.
Но Слава тленна, быстротечна…
Её нам дважды не прожить.


Обман

Я не люблю закрытые забрала.
Намерений намеренья читаю,
Когда в глаза гляжу. Я понимаю,
Как много правды в них,
Как лжи в них мало.
Обман хитер. Ползучий, словно плесень,
Першит он в  горле, проникает в поры,
Он отравляет суть стихов и песен,
Прокравшись скрытно  в города и в горы.
Я вычищаю эту плесень! В душах,
В сердцах, в глазах, в стихах.
Везде и всюду.
Я мир желаю  чистый видеть, слушать.
Я обязательно все это делать буду!


ххххх

Я не пишу стихи. Я их зову.
Они приходят. Часто остаются.
Я сею стихотворную траву.
Пегасам? Нет. Не им. Они пасутся
На облаках, где реки свежих рос,
Нектарный сок и вечности поляны.
Там нет ни одиночества, ни слез,
Там теплый ветер, берег океана.
Там нет меня. В других местах живу,
Избегнув бесполезных сожалений,
Я сею стихотворную траву.
Давно и долго. Сею без сомнений.
Трава взрастет, теряя зерна слов
И завершится круга неизбежность.
Из зерен тех рождается любовь,
А с нею вера, красота и нежность.

               ххххх

А времени – то жаль. Моя тропа пуста.
И трудно повернуть, чтоб вспять направить время.
Чтоб в жизни тех догнать, кто был тогда взрослее,
И знал, чего хотел, спеша занять места.
И ты не говори: « То проза, меркантильность!»
Я жизни упустить и мига не хочу!
Но каждый день труда оплачен праздной ленью.
И все еще пока я эту дань плачу.
                (1986г.)

Что-то японское?

Я смакую лето. Ладонью
Глажу луг, одуванчиков полный,
Их в зелени золото. Волны
Пробегают по лугу от ветра.
Черносажею цепью-чертою
Горизонт от меня в километре.
Я ложусь на дорогу, где пепел
Пыли, серо-лиловый и теплый,
Шелковистый, щекочет кожу.
В небе профиль, со мною схожий,
Набросал баловник-ветер
Кистью-радугой в облаке влажном.
Профиль на голубом  светел,
Как журавлик  легкий,  бумажный.
Я лежу и смотрю в небо –
Невесомость непостоянства.
Облака – это крошки хлеба,
Пересыпанные в пространство.


Некоторым стихам

Стихов базальтовые колонны,
Нависшие вкось и в ряд.
Неистово-многотонны,
Крушащие всех подряд.
Давят, шагают размеренно
На тех, кто под ними сник.
Гранитно – самоуверенный
Этот слепой язык.
Стихи нависают глыбами,
Без просвета, без надежд.
Измучен плетьми и дыбами
Рифмованный Стоунхендж.

   ххххх

Играю словами красиво, без всяких красивостей,
За вами смотрю-наблюдаю. Живу как в раю.
Всегда ожидая от жизни лишь божеских милостей,
Я их получаю, и радостно их раздаю.


            Объявление

«Очень вдумчивый, белый, без примесей, кот,
Холостой, и, конечно, без вредных привычек,
Не замеченный в ловле зверушек и птичек,
В рядовой подворотне живущий у дома,
С превосходным характером, с детства знакомый
С тем, что надо вылизывать лапы и рот,
В общем, очень приличный, воспитанный кот
Ищет срочно хозяина с тем же набором
Добродетельных черт, но, конечно, с упором
На отсутствие в доме мышей и собак –
Это во избежание трений и драк».
Объявление столь необычного толка
Обнаружено мною на кухонной полке.
Нацарапано тщательно лапой кошачьей.
Заберу я кота. Не могу я иначе.

   ххххх

Мне сказали: « Стихи не товарны!»
Это - чушь несусветная! Блажь!
Что ж мне делать? Все элементарно:
Надо просто сломать карандаш?
Но сломать не могу я чужое.
Карандаш мне не принадлежит!
Он вручен был мне вместо покоя,
Чтобы музе прилежно служить.

Тем, кто знает как

На карнавалы заменяем будни,
Чтоб посмотреть, а как это, без буден?
А кто нам запретит? Кто наши судьи?
Ведь мир без будней судьям неподсуден.
Они судить тогда имеют право,
Когда в календаре скучнеют цифры,
И норов заменяется на нравы,
И стансы заменяются на титры.
Командовать они вольны и могут
Лишь теми, кто зашитыми губами
Покорно издает скрипучий хохот,
Совсем-совсем не совместимый с нами.
С такими, кто, себя отправив в праздник,
Не в гости, а навечно, постоянно,
Наш мир, шутник известный, безобразник,
Обходится с почтеньем, без обмана.
И ветры те, что рьяно подметали
Остатки праздника на сонных площадях
Негласно наши песни собирали,
Чтоб не утратить их ни в буднях, ни в веках.

ххххх

Мы не знакомы? Ну и пусть!
Когда-то были все чужими.
И мы вот, жили, жили, жили
И встретились. Сомненье? Грусть
В твоих глазах? А зря! Я знаю.
Я в жизни всех друзей встречаю
Как бы случайно. Здесь виной
Талант мой, редкий и большой
Дружить внезапно, безоглядно,
Взахлеб, без всяческих причин.
Я всех, и женщин, и мужчин
Не мелочась, и не парадно
Готова выручать, кормить,
И в гости за руку водить
К моим мечтам, стихам и целям.
Иначе - просто смысла нет.
Я не прошу давать обет
На верность клятве, неразлучность,
Анализировать научность,
Закономерность дружб, вражды,
Остерегаюсь пустомелей.
Недалеко и до беды
Тому, кто  сразу верит всяким,
Всем, издающим, как собаки,
Лай, очень звонкий, но пустой,
Или простой собачий вой.
Ценю я в дружбе постоянство,
Я просто так с тобой дружу,
И в ранг высокий возвожу
Я дружбы ценное пространство.



    Гимн моей России

Отечество прославится трудами и уменьем
Народов тех, что Родиной Россию назовут.
Скрепим союзы вольные мы верой и терпеньем,
Потомкам гордо передав, все, что построим тут.
Пусть неподвластна времени останется Россия.
Ее дела великие, богатство и любовь,
И все ее свершения, могущество и сила
Достойны памяти веков и возродятся вновь.
Клянемся чтить прошедшее, и тех, что были прежде.
И помнить, что историю нельзя переменить.
И наши все стремления, и наши все надежды
С тобой, страна Великая. И впредь так будем жить!






       Москва — Юг

Здесь — север. Небо из нейлона,
Закатов нет. Есть серый день.
Здесь есть тревоги и вороны,
Здесь суета, здесь жизни тень.
Где я? Теперь уже не знаю.
Меж двух миров, меж двух планет.
Я только иногда скучаю
О прежних жизнях прошлых лет.
Здесь есть плебеи и матроны.
И там всё было. Но давно.
На полустёртых кадрах сонных
Моё счастливое кино.



Как я пишу стихи.

Рождается странное чувство
Искрою, бегущей из нерва,
Когда ощущаю искусство
И слог пробуждается первый,
Как руки касаются клавиш
И красок касаются кисти.
Умолкнуть его не заставишь,
Он вспыхнет, внезапный и быстрый.
Пока непонятный и робкий,
И звук его несовершенен.
Но ритм, нарастающее-чёткий
Возникнет из груды сомнений.
И встанет он на ноги крепко,
И дерзко тряхнет головою.
Он – часть человеческой клетки
Удесятеренная мною.
Он ширится, полнится звуком,
В глубины и ввысь проникая.
И к вечности тянет он руки,
Планеты простор обнимая.
Никто ему не безразличен!
Избегнешь ли прикосновенья?
Он к логике нашей привычен
И ждать ли ему озаренья?
Но ждёт он, подстегнут надеждой.
Не дремлет, слова выбирает…
Ведь это же я, как и прежде,
Над каждою рифмой страдаю.
(1994г.)

Тени войны

У темного замерзшего окна
Сидит малыш и о тепле мечтает.
Не знает он, наступит ли весна.
Не верит он, что снег весною тает.
Как можно объяснить, на что похож
Веселый яркий свет настольной лампы?
И сколько лет он будет слушать ложь
В ответ на свой вопрос: « А где мой папа?»
«Где же солнца яркий свет, скажи мне мама?»
Он не верит, что война – такой упрямый!
Кто поможет? Где ответ на все вопросы?
Он ведь маленький! Он спрашивает взрослых.
( 1993г.)

Детское

Есть у каждого ребенка тризаветная мечта,
Но не каждый взрослый
Это понимает.
Подарите, принесите, приведите мне кота!
Где же кот, который
Обо мне мечтает?
Я ему расскажу все знакомые сказки,
Почешу ему мягкий пушистый живот.
Покормлю я его молочком и колбаской.
Только, где же, ты, мой замечательный кот?
Пусть он будет не персидский
И совсем не дорогой,
Пусть он ласково, приветливо мурлычет.
Пусть приходит по утрам он
Поздороваться со мной
И свой носик он в мою ладошку тычет.
Я поглажу его разноцветную спинку,
Посмотрите, какой удивительный кот!
Постелю я ему в уголочке перинку.
Только он, почему-то, ко мне не идет.
(1993г.)

ххххх

Как жизни переменчив путь!
Текла вчера знакомо, просто
Её обыденная суть –
На три ответа сто вопросов.
Но, правда, и сегодня в ней
Вопросов больше, чем ответов:
Колода дам и королей
И тьма непознанных сюжетов.
Пускай останутся они,
Не все! – но многие – чужими.
Ты в них небрежно загляни.
Понравятся – останься с ними.
И выбирай их по себе!
Не надо лишних и неважных.
Все так и есть. К своей судьбе
Нам путь откроется однажды.
(1995г.)

  ххххх

Родные – в зелени – глаза
Так беззащитны и печальны.
Ты – против всех. И я –не « за».
Так странно все. Но идеально.
Ты спросишь: «Идеально в чем?»
А как же! Сколько лет – и те же
Желанья, труд. И нипочём
Судьбы страстей накал мятежный.
Осилим мы, дай бог, любой
Тернистый путь, пока мы вместе.
Ведь ты со мной, а я с тобой.
Есть голоса, стихи и песни.
(1993г.)

ххххх

Погасшие огни на темной кромке сцены
И занавес поник безвольной пеленой.
Я в зал войду. Они, оставшись неизменны,
Начнут безмолвный разговор со мной.
О, сцена, ты – кумир! И власть твоя безмерна!
Твой балаганный мир меня зачаровал.
Ты так жестока и прекрасна, сцена!
И в сговоре с тобой твой зал…

         ххххх

Перед Вселенной преклонив колена,
Я мудрости извечной удивлюсь.
И о невозмутимости смиренно
Я для себя, для блага, помолюсь.

ххххх

Вечер синим покрывалом
Укрывает день.
Краски блекнут, красок мало.
Опустилась тень.
Голубой туман клубится,
Слышен дальний звон.
На прозрачные ресницы
Льется сладкий сон.
( 1993г.)

       ххххх


Серо-голой, холодной, сухой
В феврале я запомнила землю.
А теперь я восторженно внемлю
Песне лета зеленой, живой.
Сарафаном из белых цветов
Обрядила кусты у дороги
Сила та, что заметна немногим,
Что одела пространство лугов.
Это- жизнь! Не удержишь насильно
Силу жизни в утробе земли.
И бессильны тут все феврали,
Если август приходит обильный!
Он уронит плоды на траву,
Чтобы стать всемогущим, бессмертным.
Как художник  мазок по мольберту.
Я - живу…

ххххх

Неужели нам все уже сказано?
Неужели мы будем отвержены?
А для нас, словно медом помазаны,
Те просторные выси безбрежные.
Может быть, то не выси, а донышки.
И не только! И круг ненаписанный!
Нам не видимы многие солнышки.
Никого не видать за кулисами.
Все великие нам по-крупиночке
Доносили от общего целого.
Как расширить мне эту тропиночку?
И скажу ли восторженно: «Сделала!»
Неужели накажут безвременьем
И потянется время бессчетное,
Чтобы долг человечьему племени
Заплатили бы люди – животные.

Размышления

Ты – человек. Своим рожденьем
Обязан богу ли, судьбе –
Неважно! Но предназначенье
Определишь ты сам себе.
Начать с миров непостоянства
И форму духу подчинить,
И с бесконечностью пространства
Как равный с равным говорить.
Шагаешь множество столетий
Ты у природы по хребту,
Рецепты счастья для планеты
Копя. Собачьему хвосту
Уподобив благое дело,
Ты смело левый путь избрал.
И вдруг на правый путь несмело
Ты убежденья поменял.
Вот так и мечется, сбивая
Дела, как мух, собачий хвост
Тех мыслей, что пути не знают.
А выход? Вот он. Ясен. Прост.
Для человеческой породы
Был здравый смысл изобретен.
Но вдруг понятием: « Свобода!»
Был незаслуженно смещен.
Иль потеснен. Но то неважно.
А важно то, что впопыхах
Лавиной гибельно-бумажной
Он был отброшен. На задах,
Задворках мысли очутился.
Вперед! Свобода! Ну и что?
Тот план без треска провалился.
Сошел на нет. А судьи кто?
Опять вопросы без ответов.
Но так устроен этот мир!
Многообразие сюжетов,
Для гениев роскошный пир.
Для остальных – театр. И проза.
Вполне реально и смешно.
Все было здесь: пороки, слезы,
И фарс. Да и теперь полно
В коробке, что зовется миром
Всей многоцветной кутерьмы,
От мрачной драмы до сатиры
Где персонажами – все мы.

       ххххх

Меня не любят чужие люди.
Я им не нравлюсь. А мне плевать.
Меняться я никогда не буду,
Как не устану любить я мать.
Не пряник я из ржаной мучицы
С повидлом сладким. Вон там, внутри.
Я звонких строчек набат-девица!
Ты повнимательней посмотри.
У жизни строчкам люблю учиться,
До хвори спорю, хоть ты умри.
Но я живая, я – царь-девица!
Ты повнимательней посмотри.

                ххххх

Мысли торчат иголками из головы-подушечки,
Мысли зудят, вибрируют, сон прогоняют прочь.
Днем все иначе с мыслями. Днем все легко, игрушечно.
Стрелки крадутся к вечеру. И наступает ночь.
Ночью все кошки черные, тени в ночи сплошь серые,
Мысли боятся, прячутся, в сон норовят нырнуть.
Я же не сплю, ворочаюсь, я же работу делаю,
Ночью стихосложение мне не дает уснуть.
Утро приходит радостно, розовым умывается.
Утром светло все, празднично, утром пора вставать.
Как хорошо заполночь новый стишок слагается!
Только вот утром, милые, дайте еще поспать!

         ххххх

Я втерлась в доверие к пледу,
Который меня укрыл.
Я мысленно с ним беседу
Веду: « Ты был так мил,
Что мне ты позволил ноги
Укутать твоим теплом».
И плед мне сказал: « Ты же
Пустила меня в дом.
Теперь я всегда обязан
Укутывать и любить».
И я сказала: « Спасибо.
Нам вместе теплей жить».

        ххххх

Воспоминаний бестелесных
Я уловлю дыханье – след
Их эфемерных, неизвестных
Иль просто позабытых лет.
Как всплеск волны на глади пруда
Иль блеск зеркального луча…
Была я там, и есть, и буду.
Пусть в плаче, или хохоча,
Но это мой, мой мир. Завеса
Нас разделяет. Ну и что ж!
Мой мир, и скромник, и повеса,
Он только на меня похож.

         ххххх

Поздний вечер. На небе незвездном,
За немытым стеклом облаков
Диск луны, очень грязный, бесхозный
Оттирает при помощи слов
Запоздалый романтик, художник,
Поседевший на ниве наук,
Бывший панк, но уже не безбожник,
Всех новаторств расхристанный друг.
« Ты ведь солнцу сестра, апельсину,
Может быть, фонарю во дворе.
Познакомимся? Я ведь мужчина.
Мне уже тридцать два в сентябре».
Он не пьян. Не из желтого дома.
У него здесь другая беда.
 Одиночество. С детства знаком он
С той проклятой бедой. Ерунда?
Лишь для тех, кто не знает как тошно
Одиноким по жизни брести.
Одному быть почти невозможно.
Эй, вы - где вы, кому по пути
Вот с таким вот бродягой-задирой
Что с луной по ночам говорит,
В рюкзаке носит карту и лиру,
И на флейте унылой гудит.

  ххххх

Зачем ругаешь время, современник?
Другого не получишь, не проси.
Ты, вроде, не предатель, не изменник,
Ты, как и я, родился на Руси.
И чем тебе не мило это время?
Когда иное было средь людей?
Гордись  эпохой, нынешнее племя!
И этому учи своих детей.

        ххххх

В полумраке музейных залов,
Там, где время сидит на стуле,
Уперев подбородок дряхлый
В деревянную палку-трость,
Я брожу средь вещей забытых.
Они живы. Они уснули.
В этом мире я только призрак.
В этом мире я просто гость…

 


Советским морякам.

Жизнь делится на вахты и шторма,
А время года – на моря и ветры.
Мы превращаем мили в километры
Желанием усталого ума.
И тридесятым проплывая царством,
Сойдя на берег с пригоршней монет
Неслыханною роскошью и барством
Мы потрясти стремимся белый свет.
Но жизнь одна и пусть уж беспечально
Мы проживем коротенький свой век.
«Я был и видел берег самый дальний! –
Небрежно скажет русский человек.
( 1989г.)

     Прощание с детством.

Прощай, Фантазия, прощай!
Билет на поезд «Бесконечность»
Куплю на станции «Беспечность».
Не забывай! Не забывай!
Не забывай забав и лет,
Что провели мы так счастливо.
Пусть жизнь идет неторопливо
И на перрон летит букет.
Мой поезд не остановить.
Его движенье неизбежно.
Я новому кивну небрежно –
Мне надо это полюбить.
И старое всегда со мной,
Воспоминанья живы, сладки.
Я с ними. Значит, все в порядке
С умом моим, с моей душой.
Прощай, Фантазия, прощай!
Я выбираю бесконечность.
Закат, любовь, цветы, беспечность…
Все – для меня! Не забывай!
             (1988г.)
       ххххх

Человеку присуще земное.
Любопытство в роду и в крови.
Любопытство, до дури, больное
О чужой, интересной любви.
Персонажи известнейших сплетен
Недоступно для нас далеки…
Не сдержать обстоятельством этим
По общественным казням тоски.
И словами казнят, и делами,
И великих, малых – любых!
И скандальными колоколами,
И, расчетливым, с правой, под дых.
Кто и с кем накануне встречался,
С кем гуляла соседская дочь,
Кто развелся, а кто домогался,
Кто соблазн не сумел превозмочь…
« Вот она, посмотрите, гадюка,
Уж четвертого мужа берет!»
А в глазах тех – звериная мука!
Не сложилось и всё! Не везет.
« А вон тот, на машине и в шляпе,
Он недавно сбежал от жены…»
А ему впору в петлю от Капы,
От ходячей холодной войны.
Удивительны, страшны и странны
И поступки, подчас, и дела.
Будет с нами небесная манна!
Остальное все прах и зола.

         ххххх

Совсем не обязательно в слова
Мне облекать желания и чувства.
Терпение – великое искусство.
И обрамляет времени канва
Моих невыразимых вдохновений
Безумный ряд, невысказанный рой,
Распущенность моих земных мгновений
Течет, сплетаясь с времени канвой.
Я часто бытие свое терплю,
Пуская самотеком ход событий.
Но все равно я все это люблю.
И наполняет дни поток открытий.
Я часто увлекаюсь пробой сил,
Борьбой умов, накалом состязаний
Так укрывая трепетность желаний
И думаю, что Бог меня простил
За частое мое непостоянство,
За смену настроений, за успех.
Я посылаю свой счастливый смех
В далекое, но зримое пространство.

                (1995г.)


              ххххх

Нет никого, кто б не изведал это чувство.
И я давно купаюсь в нем, но в первый раз
Узнала я – бывает радостным и грустным
Одновременно настроение у нас.
Я пережду, пока во мне остынет радость,
Перетерплю в себе неслышно злую грусть.
И, ощутив всех перемен сердечных сладость,
В себя простую, безупречную вернусь.

                (1998г.)


Данность

Ты уезжал, и время замедлялось,
Как пленник летаргического сна.
Мне много дней непрожитых досталось -
Так много дней я прожила одна.
Опустошающих минуты расставаний,
Нетерпеливых предвкушенье встреч
И небольшой набор земных желаний –
Вот, что осталось памяти беречь.
Жизнь поменялась! Ты теперь со мною.
Но снова нет покоя наяву.
Твои желанья тяжкой чередою
Сминают жизнь, которой я живу.
Я пленница любви своей и веры
К тебе и фанатизму твоему.
Твоей живу я жизнью и без меры
Себя я трачу быстро. Почему?
Привычка! Необъятных интересов
Твоих схватить непознанную нить.
Мне сонмы моих ангелов и бесов
Предначертали этой жизнью жить!

                ( 1992г.)

       Колыбельная

Вечереет. Туман наплывает
На спокойное лико земли -
Словно в мутный бокал наливают
Синеватого яду.
                Пошли!
Нам пора. Скоро мокрой росою
Обольются цветы и трава.
Ты подушки коснись головою,
Я шептать тебе стану слова.
Я присяду на стул у постели,
Над тобой я задерну полог,
Чтобы в узком пространстве, как в келье,
Ты закрылся от мира тревог.
Я тебя убаюкаю песней,
Тихой, как шепоток камыша.
Я минуты не знаю прелестней,
Чем смотреть на тебя, не спеша,
Наклонившись поближе к подушке
И баюкать тебя в тишине.
Улыбнись незаметно подружке.
Улыбнись тихо-тихо. Во сне.

(1995г.)


       Ответ

Скажи, а если не пойду
В народ, чтоб песней мир поправить
Ни в том, ни в будущем году?
Честнее так? Зачем лукавить!
Ужели то не буду я?
Ужели все померкнет сразу,
Когда в себе, душа моя,
Оставлю трепетную фразу?
Зачем же подгонять судьбу,
Ей навязав чужие штампы?
И слов рифмованных борьбу
Оправить в рамку, как эстампы.
Нет! Я пойду таким путем,
Который обозначит время!
Не тем, которым все идем –
Столпотворившееся племя.
Здесь много разных, мне чужих,
Без сердца, головы и духа.
Но много и друзей моих,
Изысканностью взглядов, слуха
Отличных от иных людей,
Непонимающих и робких.
И вдосталь есть у них идей,
Листы поэм, сложенных в стопки.
И много-много разных дел,
Несделанных и ждущих планов.
Таков, мой милый, их удел,
Всех одаренных Богом, славных.
Но все живут и все страдают,
По мере воплощенья сил.
Творят! Чудачат! Ожидают…
Я отвечаю. Ты спросил.
(1995г.)

      Мечтательное

Пусть выдуманы ваши имена,
Я не знакома с вами, мушкетеры.
Я просто ставлю ноги в стремена,
На сапогах позвякивают шпоры.
Плюмаж на шляпе, как букет из роз.
Изящной пеной расплескав манжеты,
Я знак подам, и вы, месье Портос,
Небрежно одолжите пистолеты.
Я с вами посижу, месье Атос,
На стенах старой башни Ля Рошели.
« Не против, сударь?» « Полно, в чем вопрос!
Но берегитесь – пули ищут цели!»
Ваш, Арамис, благочестивый вид
Обманет лишь неопытную душу.
Но вас господь за это не винит –
Мужчине - говорить, а деве – слушать.
А вот и вы, любезный Д,Артаньян!
Дитя Гаскони, благородства пленник.
Вы от любви пьяны. Кто от нее не пьян?
Но долг для вас важней любовной лени!
Ну, вот и все. Конец сюжета здесь.
Как жаль, что это только наважденье!
Фантазии моей иссяк источник весь
До нового порыва вдохновенья.
(1993г.)


   ххххх

Время стой, подожди немножко!
Не хозяйничай в волосах.
Отблеск лунно-седой дорожки
Не оставь на губах и в глазах.
Отблеск солнечно-рыжей дорожки
Не спеши отобрать у волос.
Время, стой, подожди немножко!
Где там! Ветер лишь эхо принес.
Да, я женщина, вот и боюсь
Хоть на час, хоть на миг постареть.
Я с природой самою борюсь,
Чтобы все в этой жизни суметь.
Ах, судьба! Нет, чертовка, шалишь!
Пока жизнь до конца не измерю,
Успокоиться не убедишь.
И спокойным я снам не поверю.
Я оставлю вам мир, где я - есть!
Ничего не возьму я с собою.
Чтоб смогли вы об этом прочесть
После дня, не прожитого мною.
(1985г.)

       Хиппи

Как просто, милые бродяги,
Живется вам на свете этом –
Все путевые передряги
Уравновешены куплетом.
Перемещаете свободно
Свои тела и убежденья,
Поете песни всенародно
Вы о любви и уваженьи.
Свои божественные лиры
В дырявых рюкзаках храните.
Пускай убоги вы и сиры –
Вы вечности принадлежите.
И пусть немного вас осталось,
Цветов давно ушедшей жизни.
Без вас чего –то б не хватало.
И чуть побольше эгоизма
И пены стало б в этом мире.
Но живы вы и ваши песни,
Сливаясь с временем-рекой.
В своих не растворитесь всхлипах
Вы с вашей светлою тоской.
Я помню вас, я помню хиппи.
(1994г.)


     ххххх

Улетает, улетает,
Улетает небосвод.
Я лежу, а в небе тает
Сизо-белый хоровод
Облаков, тумана, ветра.
В купол синий, в высоту
Улетают и ломают
Сизо-белую мечту.
Ветерок вдвоем с туманом
Понастроил в вышине
Замок белый из обмана
На небесном синем дне.
Вот он дунул, ветер робкий,
Покачнул громаду стен.
И рассыпал белым хлопком
Белый замок в белый тлен.
Он еще понарисует,
Позабавится, споёт.
В ушко он тебе подует.
Он ромашку покачнет
На лугу зелено-белом,
Том лугу, где я лежу.
Занимаюсь важным делом –
В небо синее гляжу.
(1985г.)


Из афинского дневника ( 1993г.)

Древний берег, знакомый по книгам и снам.
Добиблейские люди, я знаю, вы там.
Словно годы с моих осыпаются плеч.
Я смогу не забыть. Я сумею сберечь
То, что вижу, и слышу, и чувствую здесь.
Этот край, как богами пропетая песнь.
Пусть унылы и серы его берега,
Олимпийских высот я представлю луга.
Я к земле той рукой прикоснусь, помолчу -
Я историю жизни минувшей учу.
Золотая дорожка бежит по волне,
То из Древней Эллады дорога ко мне.
Я, конечно, уеду. Но будут всегда
Эти скалы, и солнце, и эта вода.


        Волшебник

Есть на свете чудная профессия,
Нет у ней человечьих учебников,
Нет у ней институтов и сессии.
Где же учат  работать волшебником?
Я взмахну своей маленькой палочкой
И на лицах улыбки появятся.
Это сделаю я не для галочки,
Я люблю, когда все улыбаются.
Я могу поиграть с непогодами,
Я умею с дождем разговаривать,
Управлять небосводом и водами.
Только дар не хочу разбазаривать.
Лучше стану я фокусы разные
В нашем цирке веселом показывать.
Пусть чалма и халат несуразные.
И лицо надо гримом намазывать.
                (1985г.)

    ххххх

Живу я странной выдуманной жизнью.
А дни летят, и сон сменяет сон.
И лики древние, глядящие с икон
Лишь утешенье мне. Ох, эта тризна
По себе самой томит и давит,
И чувство ожиданием оплавит,
Но пепел опадет и обнажит металл –
Единственно пригодный матерьял,
Что мне был дан от бога и родных
Для всех надежд и помыслов моих –
Помощник мой, учитель и творец,
Всех дел моих начало и конец,
В скитаньях, мятежах, победах, пораженьях
На страже он. Он – суть! Само движенье!
Движенье – вот основа бытия
И духа моего. Вот жизнь моя!
Я вся внутри – металл, клокочущий, горячий,
Но, притворясь холодной и немой,
Я терпеливо жду надежду и удачу.
Любовь и вера – те всегда со мной.
Лишь иногда прорвется отблеск лавы
И пламень дикий языком лизнет
Чело мое… И снова все умрет,
Сокрыто маскою забавы.
(1985г.)
 
Памятнику Поэту Иосифу Бродскому

Глаза его пусты.
В них высохли желанья.
И пепел дней остыл,
И кончилась тоска -
Постылой суеты
Прямое осознанье.
Он жил или не жил?
Есть мрамора доска,
Цветы и связки слов
О верных и везучих,
О тех, кто рядом был
И ныне узнает -
Его счастливых снов
Неповторимый случай.
Он всех уже простил.
И снова он грядет.

Разговор с Мариной Цветаевой

Мне возвращают мысли о тебе
Те, кто меня не знает, мне не верит.
Зачем, Марина, мне твои потери?
Зачем и я сейчас в твоей судьбе?
Я там была. Везде кресты и сон.
Трава по грудь и купол съело время.
Мертво вокруг посеянное семя.
Но жив язык. И слов призывный звон
Как колокол звучит многоязыкий
Малиновою грустью в чистоте.
И ты в недостижимой высоте
Внимаешь эти праведные всклики.
Я прошлое приемлю и боюсь.
Цветаева! Трагичная Марина.
И тени ее сталинских «марусь»
Крадутся по душе тропой звериной.
Невинна? Невиновна? Прощена?
Экзамен-время выдаст нам билеты.
Такая, как была… Она. Она!
И ей сейчас известны все ответы.

Поэтам Серебряного века

Ахматова, Гумилёв, Мандельштам…
Адамизм? Акмеизм? Чертовщина?
Отвергали стихотворный штамп
Поэты – Женщина и Мужчины.
Стихосложение – не болотная жижа.
Река, несущая нам новые ритмы.
Поэты, чувствуя их, говорят: « Вижу!
И знаю теперь, как выглядят новые рифмы».
И они знали. Я им верю. Точно
Угадывая поступь другой эпохи,
Расставляли верно запятые и точки
Меж событиями, хороши ли они, плохи ли.
Это правильно! Поэт как анатом,
Препарирует все, что вокруг видит.
Раскладывает факт на первозданный атом,
Чтобы иметь материал на новые  сонеты и иды.
В подмастерьях Поэтов весь мир, от частицы до вечности.
Собирают конструктор другого, подчас, мироздания.
Забываются часто Поэты до детской беспечности,
Добывая для нас, удивленных, полезные знания.
Мы прощаем Поэтам беспечность за их вдохновение,
Принимаем, как есть, караульных небесного знамени.
Их рифмованный свет, как работа нездешнего гения,
Добровольно горящего в ровно мерцающем пламени.
Как работа любви, в бесконечной заботе живущая
О великом и малом, о каждом, кто дышит и движется.
Их, Поэтов, любовь, ненасытная, многоимущая
Обретается часто в страничках для будущей книжицы.
И, какая, в итоге, нам разница, где чертовщина,
Адамизм, акмеизм или прочие формы и рифмы.
Пусть под небом моим будет Женщина, будут Мужчины,
Привносящие в нас необычности новые ритмы.

Поэту Зиновьеву.

Очень мало мне в жизни попутчиков.
Что поделаешь – всех перечесть.
Попадаются душелазутчики,
Но и люди приличные есть.
И случайная книжка – случайна ли?
Разве можно доподлинно знать.
Не скандально она сериальная.
Нет! Ее интересно читать.

Поэту Евгению Евтушенко

Удивительно! Нет – увлекательно!
Так намного правдивей, точнее.
Собиратель ты обаятельный
И в поэзии ты – душегреем.
Должность, с виду ведь, неказистая –
Очень хлопотно и неденежно.
Но, куда нам, к деньгам, артистам!
Нам же к душам – тепло и бережно.
Обласкал ты строкой достойных,
А другим от тебя досталось.
Вот смотрю на экран. Успокоенный?
Это вряд ли! Тебе осталось
Расплеваться с годами-возрастом.
И – вперед! До последней точки!
Дай про Русь, от колосса к колосу
Пулеметность строчащей строчки!

         Булату Окуджаве

На Арбате стоишь, как всегда, наблюдая за нами,
А гитары вокруг, как и прежде, о жизни  бренчат.
Ты для них – полубог,  или, может быть, новое знамя.
Это – всё равно.   Просто обычный Арбат.
Ты придумал для нас свой мотив, как великое чудо.
Изобрел ты для нас целый мир, и остался ты в нём.
Ты сказал нам: « Я – был. И потом - обязательно буду!»
Это правильно. В песнях мы новую жизнь проживем.
Мы с тобою споём, подежурим с тобой по апрелю,
И оркестры гремящие весело нам подпоют.
Ты теперь далеко… Нет!  Я в это, мой друг, не поверю.
Просто вышел ты в сад ненадолго, стихи почитать соловью.

СТИХОТВОРЕНИЕ, ПОСВЯЩЕННОЕ
    АЛЕКСЕЮ ФАТЬЯНОВУ

Там, где в ромашковое поле
Стекает синева небес,
Где гимны русскому раздолью
Поёт веками старый лес.
Где сладкость соловьиных трелей
Берет в соперницы весну.
Где звоны дождевых капелей
Мне в мае не дают уснуть.
Где след неведомых дорожек
Не стерт еще ладонью лет.
Где песня сердце растревожит…
Родился песенный поэт!
Волной, небрежно набежавшей
На севастопольский гранит,
Словами девушки, сказавшей,
Что ждет бойца, ночей не спит
Он рассказал нам в полдень пряный
О том, чем дышит, чем живет.
Да, это он, поэт Фатьянов!
Он новой песней к вам придёт,
И новым ветра дуновеньем,
И трелью птичьей на заре,
Любви восторженной мгновеньем,
Смятеньем вьюги в декабре.
Живет поэт в стихах и в песнях,
Что он России подарил.
Не умирал он, чтоб воскреснуть,
Он вечно, здесь, в России жил!



Артисту Андрею Межулису.

Друзей встречая юбилеи,
Я только радуюсь за них -
Пусть вместе с ними я взрослею,
Но и мудрею за двоих.
Сейчас особая задача-
Артист, поклонник разных Муз,
Любимец ветреной удачи,
С прищуром глаз и тонкий вкус.
От «Насти» и до «Менталиста» -
Вот режиссерам благодать! –
Такого разного артиста
Поди, попробуй-ка сыскать!
В строке с пометою: «Желай!»
Само собою пожеланья:
Пореже говори: «Прощай!»
Почаще все же: «До свиданья!»
Здоровьем будь всегда богат –
Духовным и материальным
И каждой новой роли рад,
От романтичной до скандальной.
Ты жив, пока шагают рядом
Твои надежды и дела.
Пусть свежего добавят яду,
Соврут, что молодость прошла
Завистники и те, кто тлеет,
Не в состояньи полно жить,
Те, кто смеяться не умеют,
И удивляться, и дружить…
Не слушай, друг, пустых наветов –
Ты выше слов уже давно!
На все вопросы дал ответы
Ролями в театре и в кино.

Юбилей – золотая свадьба В.Л. и Л.П. Быковых

Юбилеи бывают разные:
Незаметные и напрасные,
Очень разовые и праздные.
Очень всякие юбилеи.
Только этот – не тот! Не разовый!
Без подделки он, без напраслины.
Полстолетия двое счастливы.
Полстолетия, не старея.
Отмечали мы с вами праздники.
Были буднями напрочь связаны.
Вы – друзья хлебосольно-классные
И сегодняшним юбилеем
Вы, конечно, гордитесь. Правильно!
Жизнь кидала вас, жизнь вас плавила,
Испытала трудом и славою,
И лелеяла, не жалея!
Но вы были тверды и правильны.
И любовью себя прославили,
Той любовью, что вами правила
И вела по прямым аллеям
К юбилею! К «сегодня». К празднику!
Чтоб и дальше в дорогу – с радостью.
Чтобы также светло и праведно.
С юбилеем вас! С юбилеем!


Поздравление с юбилеем артисту Александру Пескову.
(13 февраля 2012 года)

Внутри календарей таятся даты,
Которых невозможно избежать.
Они стоят рядами, как солдаты:
Шестнадцать, восемнадцать, двадцать пять…
Ты рад им. И они тебе – опора.
Мелькают только быстро. Это жаль.
Мелькают, словно строчки приговора,
Что каждый год читал тебе февраль.
И вот опять число, опять есть веха
Особая. И круглая. Она
Тебе нисколько в жизни не помеха.
Наоборот! Всегда грядет весна
За снежным февралем. И в жизни – то же!
Надежда, вера, счастье – впереди!
И с каждым февралем ты все моложе.
 И снова песня новая в груди.
Ты завтра станешь чуточку мудрее
И смело вступишь в следующий год.
И вслед за тем великим иудеем
Ты просто скажешь: « Это все пройдет.
Лишь не пройдут рассветы и закаты,
И все, что в жизни главным назову.
Все то, что я всегда любил, ребята.
Все, чем дышу, пою я и живу!»



ЭКСПЕРИМЕНТЫ


Важно!

Январское небо без блеска, без перламутра…
Утро,
Закончилось зимнее утро
Снежным ветром к полудню.
Будни.
Наступают обыденно будни
После праздничной карусели.
Метели?
Нет. До апреля
Непонятная синь дождевая
И серость.
К маю появится спелость
Природы. Трамваи зацокают звонко
И я малолеткой – девчонкой
Обрадуюсь. Нужна смелость,
Чтобы так о себе осенней. Или зимней.
А, впрочем, неважно!
Есть только лист бумажный.
Мудрый. И снова утро.
И наплевать на осень.
« Любишь? – меня спросят.
«Люблю, - отвечу. Важно
Только «люблю» под утро
И этот листок бумажный.
Вот что мне важно!

      Счастье

Мокрый дождь,
Холодный снег.
Неголодный человек.
Пес хозяйский,
День январский.
Кот талантливо урчит,
Примостившись на печи.
В теплом доме – теплый свет.
И всегда готов обед.
Все в порядке в доме том.
Мир и в доме, и кругом.
Там где дождь, и там где снег.
Кот, и пес, и человек.


       Поэт

Поэт – это боль, гнев.
Поэт -  это сладкость речи.
Он мир от гнилья лечит,
Соблазны преодолев.
Встает над душой страж,
Прискорбный и добровольный.
Ему добровольно больно,
Но все же он страж наш.
Смешной. Одинок, зол
И часто совсем несчастный.
Для нас бережет счастье,
Что где-то себе нашел.



Приход весны

Весна, как осина в осень,
Озябла стволом.  Дрожит,
Испуганно март просит
О милости: « Дайте жить».
Ей в митенках пальцам стыло,
Но модница - налегке!-
В шарфе туманнокрылом
И шлейфа концы в руке -
Заката сиреневой сини,
Сверкающей серебром.
Зимний холодный  иней
Отделан седым бобром –
Шуба небрежно брошена,
Здесь она так, для форса.
Хмурятся неодобрительно
Сосен вершины – контрфорсы.
Наряд весь в росы блестках –
Замерзшие капли тают.
Кристаллы – куда там Сваровски! -
На солнце цветным сверкают.
Растает к апрелю холод,
Туман потеплеет синий…
Но очень красиво смотрится
Бобрино-серебряный иней.


ххххх

Вдохновенные решетки Эйфелевой башни.
Имя собственное – Мадам Железная.
День будущего родился во дне вчерашнем.
А штука мнилась кем-то бесполезной.
История расставит запятые в строчках
И точки поставит со временем.
И не спросит, согласен ли кто с ее точкой.
Не спросит у нашего племени.
Мы сделаем новую башню. Занятней.
И даже сделаем нового Эйфеля.
Оденем башню в новое платье.
Что, господа новаторы, сдрейфили?
Айда, не бояться! Айда, работать!
Будущее зовет нас жить не в гости,
Жить без воскресения и субботы.
Это замечательно. Это просто.

      ххххх

Поэт, как ученый муж
Пинцетом берет слово
И скальпель вонзает снова
В самую суть наших душ,
Которая в этом слове
Зажата меж двух букв.
Поэт лишь себе друг
В глубокой своей основе.
А нам он – хирург. Врач,
Что все препарирует. Должен!
Он многогранен, сложен,
Как могущий врать грач.
Грачи же они врут!
Вы знаете? Вам говорили?
Грачи по слогам учили
Каждого слова суть.
Прислушивались, вникая,
Анализируя сложно.
Предположить можно
Новый приход мая -
Он снится грачам во сне.
И, может, стихи слагают
И  даже меня знают –
Так кажется утром мне.
В сути – душа слов.
Поэты об этом знают.
Поэтому понимают
Значенье грачиных снов.
А те с упоеньем врут,
Проснувшись. Совсем заврались!
Иль вечно они собрались
Тайком ворожить тут.
Им правду зачем знать?
Ан, нет! Докопались птицы.
Им бы людьми родиться,
Чтоб вдоволь всю жизнь врать.

        ххххх

Синоптики обещали дождь вчера и позавчера,
Но солнце было нещадно, палило землю.
Дождь пошел только сегодня с утра.
Уговорам синоптиков внемля?
Вчерашний дождь – это не вчерашний борщ.
Дождь всегда свеж и всеобъемлющ.
Он омывает меня, шоссе, полощет на заборе плющ,
Он отмывает облака и землю.
Он как свежая рифма в набегающей к мозгу строке,
Или как непостижимость далекой Вселенной.
Или как детская ладошка в огромной взрослой руке.
Или как все чувства ушедших раньше нас поколений.
Я люблю эту теплую, капающую с неба небрежно, воду
По имени «дождь». Свежий, пахнущий весенним лесом.
Слава тому, кто придумал  погоду!
Наверное, он сделал это из любопытства. Или все же из интереса?

Японские «танки».

На меня наступают «танки».
Это здорово! Ну и пусть!
Не «катюши» и не тачанки.
Эти «танки» я не боюсь.
У японцев вся жизнь иная –
Так уж издавна повелось.
Я их, в общем-то, понимаю.
В них восточная пряность – злость,
Понимание перспективы,
Тонкость вычурная стихов.
И природы родной мотивы.
«Танки» - умные игры слов.

хххххх

Зацелованной правде горько.
Как отмыться от хитрой лжи?
Как песчинка в жемчужных створках
Тихо, тихо она лежит.
Нарастает степенно важность,
Перламутром сверкает лесть -
Очень нужная всем бумажность.
Без нее никуда не влезть.
С документиком жизнь – проспектом.
Только правдочке лоск придать!
И с жемчужным моим проектом
Жизнь привольная. Благодать!
Только я не спешу лосниться.
Бестолковые песни петь.
Мне так важно понять и сбыться.
И, конечно, в глаза смотреть.

     Действительность

Во времена сочувствий и участий
По-прежнему не выпита до дна
Метода нестареющего счастья.
Забыта незаслуженно она.
Во времена геройства и злодейства
Предписано мне мудрость накопить.
Разглядывать бессмысленное действо –
Так парией у римлян легче жить,
Чем здесь, сейчас, в причудливости мыслей,
Поступках, хаотичной суете
Искать крупицу здравости и смысла
И думать обреченное: « Не те!»
Лишь редко возвращаясь из безумья
К тем, что не бросят, просто очень ждут.
Стряхнув с себя фальшивое заумье,
Устало улыбнуться им: « Я тут!»

  ххххх

Я не люблю стенаний мрачных,
Помноженных на рифму слез.
И бдений иссиня – табачных,
Стихов про смерть и про погост.
Не близки мне страданья темы.
Зачем? Ведь мне не до зимы.
Я лета знаки и тотемы
Пою, себя достав из тьмы.
Я не делю на черно-белость
Весь мир, поступки и дела.
Я в грязь ступать имею смелость,
Чтоб вы отмылись добела.


«Если  в течение дня ты ни разу не вспомнил о смерти - день
прожит впустую» ( древнее изречение).
« Это изречение не должно распространяться на детей, иначе
                жизнь их будет печальной» ( автор).

Девочка решила поговорить о Смерти.
Я ей не верю. И вы ей не верьте.
Рассудительно. Важно. Всерьёз о чуждом.
Ей это нужно? А нам это нужно?
Пусть радуется, да живёт долго.
Читает сказку про Серого Волка,
Сначала детям, потом  внукам.
Успеет и к мудрости. И к разлуке.
Еще многое ее ждет.
Пусть живет.
Долго.
Счастливо долго.
И тогда к Смерти она придет
С радостно распахнутыми глазами.
И уйдет. Чтобы снова вернуться,
Простившись ненадолго с нами.

   ххххх

Я не Марина и не Анна. Я – Ирина.
А лучше Ира. Так привычней и родней.
Хожу я по стихов согнутым спинам,
Бичуя их безжалостностью дней.
Мой зорок глаз и тяжелы приказы
Для войск моих. Не жалую я ложь.
Лечу себя от приторной заразы,
Что славой, ты, читатель мой зовешь.

Скучному поэту

От твоих стихов мне очень грустно,
Мой собрат по рифме и перу.
Почему в них так темно и пусто,
И кобель сдыхает поутру?
Мотылек, как светлое начало,
Лишь слегка порадовал меня.
Мотылька мне очень, очень мало.
Да и тот погибнет от огня.
Слив банальность серую и скуку
В грязный ком, возрадовавшись вмиг,
Ты стихов прекрасную науку,
Все ж, душа родная, не постиг.