Меланхолична серость февраля,
Неумолим зимы последний танец.
И, как и раньше, ночь длиннее дня,
И на щеках по-прежнему румянец.
Но что-то в феврале иное есть,
Болезненно пытающее душу.
Печали и уныния в нем смесь,
Стремящаяся выбраться наружу.
И эта черная, как смоль, тоска
Вселенской грустью падает на плечи.
Так скуку замеряет тишина
И обрывает вскользь немые речи.