Он теперь предназначен подросткам,
Этот старый французский роман,
Где по Африке бродит
Свирепое, злобное племя
С алчным блеском в глазах
И с желанием съесть человека,
Пусть героя,
Иль Божьего странника,
Или поэта –
Не имеет значенья, кто подан к обеду.
Важны не идеи, не мысли, не проблеск желанья,
А мясо.
Всего только мясо –
О, как это страшно.
Я тоже из мяса,
Я тоже причуда природы,
И кто-то давно уже точит жестокие зубы,
Прикинув невольно,
Откуда начать пиршество.
Постойте, мои людоеды!
К чему торопиться?
Я очень невкусен –
И жилист, и худ,
И напичкан
Какими-то рифмами,
Что приведут непременно
К изжоге,
А, может быть,
К несваренью желудка.
Постойте, мои людоеды!
Подумайте прежде,
Чем лезть в авантюру.
Не стоит
Питаться поэтами!
Это чревато
Безмерной печалью последствий,
Я вас уверяю.
Стихом отмахнулся.
Удачно?
Не знаю,
Пока ещё жив,
Но ведь сколько вокруг людоедов!
Мне вспомнился тот,
Что любил, разминаясь, к обеду
На ближних и дальних
Красивые стряпать доносы.
Не просто съедал свою жертву,
А с шиком,, с гурманской улыбкой,
В дыму ресторана,
Повязанный белой салфеткой.
Он с тем, кого съест,
Рассуждал о Шекспире и Кафке,
О тайнах Вселенной,
Где светятся черные дыры,
Как будто людской непонятности горькие бездны.
Я помню другого гурмана,
Он в праведном гневе,
Ножи наточив
И звеня ожерельем из вилок,
Готовил холодное блюдо
Статьи утончённой,
В которой доказывал
С пафосом, джунглям присущим,
Что надо бы съесть
А иначе несъеденный сам
Сожрёт, усмехнётся
И даже костей не оставит.
Чудачеств мне ваших
Вовек не понять, людоеды.
Смешные вы особи,
С вами, однако, тоскливо.
И шутки давно позабыты,
И мысли, как тени,
Незримо блуждают
В извилинах ваших мозгов.
А мне бы –
Лишь свежую рифму,
Да рюмку наливки,
Да женщину рядом,
Чтоб сладко шептала о звёздах.
Мне этого хватит
На долгие годы полёта.
Прощайте,
Ступайте вы к чёрту,
Мои каннибалы!
Несъеденный вами,
Ещё я живу на планете.
Рафаэль-Мендель
\