о х ъ е в ш и й с т о с к и
Ветром унесло меня в терновник –
взвыл я, как сука,
и песня моя взвилась в поднебесье.
Слышал меня вертухай и чиновник,
я был одиноким,
как больное среднее ухо,
и, как собственный мозг
мыслям своим, был никому неизвестен.
Зачем материться, мастер суесловий,
спросил меня философ,-
конечно, конец колючки в моей ягодице
- это мелочь для него,
упавшего в долговую яму,
глядя на звёзды кремлёвские.
Звезда Героя России его и там словит.
Нет у поэтов вопросов –
они у матросов в подводной лодке,
лежащей на дне под стаей сырой селёдки.
А я вытаскаиваю колючку упрямо,
как шприц с кокаином,
и вместо звёзд вижу блёстки.
Я так одинок, как вселенная
и ветер космический
вдали от галактик.
И душа моя запеленована, пленная,
мышцами слабыми,
и за несчастия и неудачи никто мне не платит,
не утешает, не плачет,
по голове не бьёт и не гладит
и водки не наливает:
ах, как грохал я посуду на счастье,
не из чего напиться,
в руке перо, ладонь не годится,
и чем-то это всё воспоминанья мне навевает,
словно запах из собачьей пасти.
Другие выплёвывают зубы и куски лёгкого,
а я - тяжёлое, крохи своей печени.
Говорят: да творчество твоё - дело плёвое,
пусть попадаются кусочки сердца
- это блюдо ни хера без перца,
и время все раны лечит,
подобно терапевту или хирургу,
взявшему груз ответственности,
словно ноги хорошенькой шлюхи,
себе на плечи,
или превращённому в Ленинград Петербургу.
Здесь все непосредственности - посредственны,
здесь - все награды - это плюхи
и пощёчины направо и налево,
неправым и правым,
награждённым и тем, кого лишили.
Не писал бы, если бы сердце не болело,
из-за занозы в заднице просто пел бы.
Не искал бы на базаре отравы,
не юлил бы: чтоб мы так жили
на заплату зарплаты - и всех дел. Был
зубным тыщематологом сто полулет
и зубы в тряпочку прятал,
а счастье, оно всегда рядом,
но, особенно, когда утрачено,
как языческий амулет
или яичница, переделанная в омлет,
тошнотная и горячая,
которая упала на пол и валяется.
Месяц уныло торчит, как член, в окне,
жизнь старается серпом по яйцам,
смерть позванивает:
раз себя не сберёг и не спрятал –
я не виновата, иду искать.
И любящей рядом нет,
и любимой нет рядом.
Одна тоска, великая, как похмелье, тоска.
+