да! я вишу, ногами перестав,
топтать, и так, затоптанную землю.
там вороны восторженно глазеют,
как слюни собираются у рта,
как ветер обнимает не спеша,
покачивает, словно в колыбели,
остывшее измученное тело.
так ночью мать качает малыша.
что мне сказать? у церкви - страшный грех.
но знаете, отсюда ближе к небу.
и пусть улыбка бледная нелепа,
и пусть в аду в отчаянье гореть.
я - утончённый божий камертон,
я источаю запахи и звуки.
задумайтесь об этом на досуге,
когда вокруг всё пусто и мертво.
мои слова - прохладная вода.
одновременно с огненной стихией
на васильках оставлены стихи Ей
но не в ладах с природой этот дар.
да здравствует над разумом любовь!
свершилось, боже! лама савахфани!
венок лавровый - не предмет мечтаний,
быть венценосцем солнечных шипов -
такая участь радует.
и тот,
кто ни черта по жизни не боится,
становится невольным, словно птица,
когда за душу дьявол уведёт,
чтоб больше никогда не возвратиться
в Александрию, город из стихов,
Гипатии несчастной посвящённых,
запрятанные в карканье вороны
на тысячи и тысячи веков.
да! я вишу, затянутый ремнем.
да! проклинайте, плачьте или смейтесь!
когда-нибудь услышите во флейте
мой голос, заполняющийся днём.