Окно являло полную условность
Интима, как граница государства -
Полметра, растянувшие пространство
Меж комнатой и миром на парсек;
Как будто повернувшись к магазину
И парикмахерской в домах напротив
Спиной, оно глядело непривычно
На тесноту, вместившую в себя
Гораздо больше одухотворенья
В сравнении с бессмертной панорамой
Застывшей в мерзлом мраке за карнизом,
Сквозь щели незакрытых жалюзи,
На ноутбук, запнувшийся на титрах,
Еще сырой пакетик чая в чашке,
Распотрошенный труп того, что было
Одеждой, ворох крошек на столе,
Немую рыбу, тщившуюся словно
Сказать "Да что б ты знало о пространстве?",
На стопки книг, подложенные вместо
Двух ножек под диван и, наконец,
На существо, вцепившееся жадно
Само в себя, забывшее о страхе
Перед рассветом, как отцом разрыва
Двух идеально сложенных частей.
Одна из них, сопя другой в ключицу,
Замком сцепила руки, обнимая
Вторую, что невнятно бормотала
Целуя будто первую в плечо.
И их теплом топило целый город,
И их любовь забрызгивала стены,
Бежав по лужам, прыгала по крышам,
И вдохновленно сталкивала снег,
Чей краткий звук движения, так схожий
Со звуком отрывания последней
Страницы февраля с календарей,
Провозглашал падение зимы.