Была тиха бы эта ночь,
когда б не рвали пыль гранаты,
и в рваном ватнике измятом,
отца не хоронила дочь...
Когда б не слышать стук копыт,
а между них - "помилуй, отче!".
Казалось, это гром грохочет, -
а это - кровь внутри кипит...
Была б луна, когда не дым
и хат повыжженых глазницы.
А в них не люди, а синицы,
и пахнет жомом травяным.
Пуста деревня. Стариком
в ней бородатым ходит горе.
И реки слез впадают в море
и остро пахнут чесноком...
Упрятал звезды в небе черт.
А от сапог - измяты грузди.
У берегов Кровавой Усти
слеза горячая течет.
Не лает пес. Не скрипнет дверь.
Где люди? Нет тут их, ей-богу...
Все люди спрятались в берлогу
и затаились, словно зверь.
И ночь закрыла левый глаз,
втоптала в пыль зарю ногами.
И не понять - она с врагами,
иль, может, просто прячет нас?
Сойдя с ума от тишины,
схватилось за уши Полесье,
завыло волком в поднебесье
от нескончаемой войны...
Роняют звезды мутный свет...
И темный лес от черной грусти
у берегов Кровавой Усти
проплачет много тысяч лет...
И только старые холмы
оставят память этой муки.
Не наши дети в них и внуки.
И слава богу, что не мы....