ЗНАК
Не надо ни вопросов, ни ответов –
ты всё поймёшь, когда увидишь знак.
Как выдумка детей, проходит лето,
а мы с тобой не встретимся никак.
А если вдруг такое приключится,
и дождь пойдёт, я не раскрою зонт –
в твои глаза с оттенками горчицы
перемещусь я, как за горизонт.
За горизонтом можно на рассвете
на жизнь свою с изнанки посмотреть.
Мы наблюдаем, как взрослеют дети,
но сами не торопимся взрослеть.
И в нас живёт застенчивый подросток…
Настанет день когда-нибудь, как все
переходя по «зебре» перекрёсток,
мы встретимся… на белой полосе!
Лето 2012
ФОТОСНИМОК
А в прошлом-настоящем белый день,
и мы идём по осени в обнимку.
В конце концов, с улыбкой набекрень
мы остаёмся жить на фотоснимках.
В них облака и синий водоём,
деревья, листопад, рябые утки;
в них, улыбаясь, мы с тобой живём
в недолго-вечном этом промежутке.
Но за чертой, по правде говоря,
наш общий мир рассыпется на части.
Давай умрём в начале сентября –
какое романтичное несчастье!
…Пусть будет так, как я того хотел;
а я хотел, покачивая ясли,
тебе бы улыбаться в темноте,
как тот, кто этим вправду счастлив.
Осень 2012
ДЖИМ
Мне Джим на счастье лапу дал,
когда я был ещё ребёнком.
Я очень часто представлял
его в своём сознанье тонком.
Он звонко лаял в темноту,
смотрел в глаза, лица касался…
Он был мне другом в пору ту
и навсегда во мне остался.
Когда звучит в ушах фальцет,
когда в любовь играть нелепо,
мы с ним садимся на крыльце
и смотрим на ночное небо.
Пусть нависает звёздный ад,
но чтобы зря не множить муку –
в чём был и не был виноват –
за всё, мой друг, лизни ей руку.
***
Ты не здесь и не со мною,
но во сне и наяву
называть тебя женою
сладко сердцу моему.
Трудно так и так чудесно
представлять навеки нас,
словно в синий свод небесный
я смотрю в последний раз.
Что же там, за этим небом?
Темнота, скопленье душ?
Может, очередь за хлебом,
где стоят – жена и муж?
В пустоте и в свете звёздном
продвигаясь по чуть-чуть,
им, пожалуй, слишком поздно
изменить хоть что-нибудь…
Ты не здесь. Ты не со мною.
Вот, наверно, потому
называть тебя женою
горько сердцу моему.
ПАМЯТЬ
Начинаю с трудом вспоминать
и не помню, как это зовётся,
когда падают листья опять
на траву и на воду в колодце.
И приходит к колодцу она,
по траве, как по детству, ступает,
и ведро опускает до дна,
и обратно его поднимает.
И с ведром возвращается в дом,
что-то шепчет, иль попросту бредит,
через белую марлю потом
воду медленно-медленно цедит.
Уменьшается струйка воды,
и на марле, как знак, остаётся
красно-жёлтый листочек беды
из большого сырого колодца.
Я не знаю, как это назвать –
я не помню, как это зовётся.
PHYSIS
Закрой глаза, и ты увидишь сон
про то, как сильно я тебя люблю.
Вся наша жизнь суть колебанье волн,
и всё стремится к штилю и нулю.
Закрой глаза, и ты увидишь мир
среди миров, где мы с тобой вдвоём,
попав под притяженье чёрных дыр,
за горизонт событий перейдём.
Закрой глаза и обними меня –
мы будем жить до завтрашнего дня.
Забудь про всё, прислушайся к себе –
мы будем жить, доверившись судьбе.
ТУРСЛЁТ
Мы были далеко от дома.
Шёл по палатке дождь ночной.
Я взял тебя под звуки грома,
прижалась ты ко мне спиной.
Я видел то, как ты дышала,
я слышал то, как ты ждала
того мгновения, что мало –
как ты без слов его звала.
И отблеск молнии впечатал
в картину мира наш экстаз,
и судорогой, в тебе зачатой,
как жизнью, окатило нас.
Лил дождь размеренно и густо,
сбегали струи тут и там,
и с ночи той мечта, как чувство,
идёт за мною по пятам.
Не веселясь и не скучая,
задумчив с самого утра,
в сыром лесу за кружкой чая
я чувство теплил у костра.
Июнь 2013
МОЛЧАНИЕ
Это небо в ожогах рассвета,
это сердце в ожогах любви.
Почему ты уже не раздета,
почему ты решила уйти?
Нашу сущность узрел я случайно
в тусклом свете холодной войны:
это горький осадок молчанья,
это сладкое чувство вины.
Так зачем же, идя на уловки,
в том по сути и был мой ответ,
что в окно приютившей хрущёвки
я печально смотрел тебе вслед.
И когда ты вот так уходила
было больно и было мертво,
и сжимала какая-то сила,
как пружину, меж нами родство.
И когда ты потом возвращалась,
с тайным счастьем тебя я встречал.
Ты ушла, ты пришла, ты осталась.
Видит бог, я не долго молчал.
ЖИЗНЬ
Я жизнь люблю, и я люблю
её в различных проявленьях:
когда тебе в глаза смотрю
с необъяснимым сожаленьем.
Когда на улице дождит
и летний месяц так печален,
грустит возле окна пиит,
но этот миг необычаен!
Когда на улице весна
и солнце топит огороды,
то нам с тобою не до сна
в волшебный этот час природы.
И мы резвимся в этот час,
над жизнью бьёмся и трепещем,
и озаряет солнце нас
до небольших морщин и трещин.
А вот когда из серых туч
повалят белые снежинки,
и солнечный застынет луч
на пожелтевшем фотоснимке –
тогда мы выйдем в снегопад
и шапки снимем в знак привета.
Снежинки валят невпопад,
и люди радуются где-то.
МОМЕНТЫ
В сером воздухе лень и сонливость.
Из окна этот вид мне уныл.
Ты когда-то ко мне торопилась,
только имя твоё я забыл.
Ты звалась добродушною феей,
что не выдаст под маской лица.
Словно запах восточных кофеен,
я не помню тебя до конца.
Что я помню? Ночное дыханье.
На загривке живую ладонь.
Как твоё в темноте очертанье
восходило на белый огонь.
Что я знаю? Что ты одинока
в лабиринте навязчивых снов.
Что тебя истязает жестоко
непонятная песня без слов.
Что же в ней за посланье сокрыто?
Обещание? Отповедь? Бред?
Может, это лишь скрежет гранита…
Нет ответа. И выхода нет.
Я с балкона смотрю в серый воздух,
из молекул пытаюсь изъять
те моменты, которым не поздно
в моей жизни явиться опять.
ПОЛОВИНА
Жизнь за мной следила в оба глаза,
от горшка вела до унитаза,
предо мной распахивала двери,
за руку вела, по крайней мере.
Говорила: ты умён и резок,
временами смел, местами дерзок…
Отпустила выйти на дорогу,
чтобы я сломал в ухабе ногу.
Ничего, мой друг, нога – не шея,
русская дорога – лотерея;
дальше жизнь подмигивала хитро,
предо мною ставила пол-литра,
лыбилась, по-дружески кивала
и в колёса брёвна мне вставляла,
чтобы я ломал с надрывом брёвна,
этим закалял себя упорно.
Четверть века плыл я, как по блату,
только жизнь взяла за это плату:
отвернулась, показала спину,
забрала с собою половину.
Половину редкого богатства –
не для тайников земного царства –
половину молодости, счастья,
половину сладкого участья.
В общем, как ни глянь, наполовину
обломала жизнь, мой друг, малину;
даже в зеркало смотрю не смело –
с обожжённой половиной тела.
11 февраля 2014
МЕЧТАТЕЛЬ
Жизнь коротка – успеть бы помечтать.
Григорий Шувалов
Ребёнок верил в волшебство,
смотрел мечтательно на звёзды
и с ними ощущал родство.
И повзрослел он очень поздно.
Из года в год он выдвигал
себя на все земные роли.
И никогда не отвергал
потоки задушевной боли.
Он пропускал их сквозь себя:
спортсмен, обманутый любовник,
ценитель летнего дождя,
любимец женщин, уголовник.
Но есть значительный залог
в такой мечтательности пылкой:
благодаря ему он мог
вообразить цветок над былкой.
К природной радости стремленье
прощает позднее взросленье.
Но всё-таки он повзрослел.
Взглянул на юность, точно в книгу –
и там он целый мир узрел,
что промелькнул подобно мигу.
И смотрит он на этот миг,
с теплом заглядывает в память,
и посылает в память крик,
и начинает с криком падать
туда, где всё уже сбылось,
но эху горному подобен,
он задаёт себе вопрос:
«На что же ты ещё способен?»