И, отключившись от реальности,
Я погружаюсь в давность…
И вот, в мистической фатальности
Иную вижу данность:
Седая ветхая вода морщит волнами,
И остров высится земли стенами…
Врезаясь стрелами в Неву,
Растут махины
Зверь-бастионов и встают
Куртины.
И треуголку к голове
Прижав рукою,
Шагает широко царь Петр
От непокоя.
А по воде, сбиваясь грудами,
Встают торосом
Стволы поверженных лесов,
Что станут тёсом.
То тут, то там плоты толкаются.
И гомон злится:
Кряхтит и мается мужик,
Таща землицу.
Несёт в мешках, несёт в плаще,
Несёт в подоле…
Тоскливо воет о своей
Работной доле…
Упал… поднялся…снова пал…
И уж не встанет.
И отпевать его, увы, никто
Не станет.
И так один, потом – другой,
Иные – следом…
Растет на диво град Петров!
И на победу!