Жирный жрец мою душу взъерошил
Жирный жрец сердце взял в свои руки.
И шептал, что он очень хороший,
А другие - бродячие суки.
Жирный жрец зря со мной славословил,
Уверял, что его сила в правде.
Мы с ним были не братья по крови.
- Все жрицы лишь лжецы, - молвил прадед.
Жрец вошел, озираясь, в пространство
Между небом и пыльной землею.
Он – любитель загадок и странствий
Возмущался моей колеею.
Ну а мне в ней привычно как в хате.
Я качусь, не боясь закатиться.
В белых тапках и в белом халате.
Нет желанья домой воротиться.
Жирный жрец, хватит хаять, послушай.
Расскажу, как я вышел из дома.
Я пошел, а вокруг только суша
И она мне совсем не знакома.
Гладил я бересту на березе
И слагал свои сказы и песни.
Молодой был, здоровый, тверезый.
Но ума не хватало, хоть тресни.
Без конца, мне казалось, дорога.
В колее свой комфорт, привыкаешь.
За тобой наблюдают и строго
Нас ругали, - Нельзя так, товарищ.
Но однажды случилась докука.
В колее стало сыро и мрачно.
Нету радости, все стерла скука.
Серовато и даже барачно.
Жирный жрец сделал черное дело.
Он поправил мозги, дал идею.
И тогда мое тело запело
И спросило, - А что я имею?
Колею для меня проложили,
А смотреть позабыли за нею.
Вождь хотел, чтоб мы счастливо жили,
А я чахну и часто болею.
Все, цепляясь за край, вылезаю.
По степи, напрямик, спотыкаясь.
Ну, куда я поперся? Не знаю.
За ошибки страдаю и каюсь.
Как же там, в колее было круто.
Каждый день был расписан по нотам.
Каждый раз начинается утром.
И работа, работа, работа.
Жирный жрец, ну, какая ж ты сука.
Надоумил – сквозь тернии к звездам.
Вышел я на свободу без стука,
Осознав, что для этого создан.