Чайный листочек на дне моей кружки,
Один отделился от своры зеленой.
Не манят его сахаринки-подружки,
Ни теплая ложка цвета соломы.
Он вспоминает пейзажи Цейлона:
Поцелуи росы и красные дали,
Всю правдивость свободы звезд с небосклона,
И как навсегда его оторвали...
Жизнь листка граничит с объемом воды,
Что вливается внутрь по моей прихоти.
В мире стекол, бумажек, пропавшей еды,
Сын Цейлонский последнее выдохнет.
Твой шепот помчится к зеленым холмам,
Где солнечный ветер недозволенно тих.
И со скорбной любовью останется там,
От заварочной жизни спасая других.