Когда гудит в утробе арок зимний ветер
И корни легких ест, как газ, страшишься вздоха,
И так пустынно, что к зажженной сигарете
Скорее ангел подлетит, чем выпивоха,
Когда и в сны вплывает мрачный город-камень,
Щербатый, сумрачный, сырой, в прожилках снега,
Когда нет смысла говорить, и между нами
Тень отчуждения опять легла с разбега,
Я слышу музыку… Над запустеньем мира,
Над белой площадью, над флагом исполкома,
Над серым идолом – из хаоса эфира –
Она доносится светло и незнакомо.
Но косных чувств моих и нищенских привычек
Она б не тронула, поскольку по неверью
Или по опыту ни разу без кавычек
Я слово «Бог» не произнес, ценя материю,
«Бог» и «Любовь»… Но тут, нащупывая жалкий,
Себя стесняющийся узелок в нейронном
Переплетении, в желеобразной свалке, -
Субстратом слизистым, бугристым, раздраженным
Я слышу музыку… И жутко мне в морозном
Жестоком мире типовых несоответствий
Знать, что зрачки твои следят за мной бесслёзно
Пустой бездонной чернотой своих отверстий.
1988 г.