Хмурым утром февральского понедельника, когда всё тридевятое царство в едином порыве готовилось потрудиться во благо самодержавия, по коридорам местного дома скорби санитары провезли каталку, на которой лежал продолговатый предмет, плотно укутанный простынёй и перехваченный поперёк несколькими кожаными ремнями.
Дойдя до двери с табличкой «Изолятор», санитары остановились.
Звякнули ключи на связке, щёлкнул замок, скрипнули несмазанные петли.
Без особого пиетета сверток с каталки был перенесён на мягкий пол небольшого помещения, освещённого тусклой лампочкой, упрятанной за решётчатым плафоном в середине потолка.
Когда санитары распустили ремни и убрали простыню, обнаружился потрёпанный мужичонка в старинном спортивном костюме синего трикотажа и шлёпанцах.
Мужичонка спал, обильно пуская слюни и скрежеща тремя оставшимися во рту зубами.
- Гляди, щупленький, а тяжёлый,- сказал санитар помладше, разглядывая нового постояльца изолятора.
- Дерьма в нём много, вот и тяжёлый,- ответил санитар постарше,- пойдём, успеешь ещё налюбоваться. Этот у нас надолго.
Скрипнули петли, щёлкнул замок, затих вдалеке неразборчивый бубнёж санитаров.
«Мня-мня-мня-мня»,- протяжно всхлипнул сквозь сон мужичок в изоляторе и пустил слюну...
*************
Неспокойно было в тот год на границах тридевятого царства.
Нет, кочевники не пытались нарушить миграционное законодательство.
Лихие людишки не озоровали на большой дороге.
Все боялись зелёноглазого зверя, поселившегося вблизи Нихренасово.
Ватага охотников, промышлявшая зайца, едва не погибла, натолкнувшись на его лёжку.
Слушая их, народ качал головами, хмыкал недоверчиво, пальцем у виска крутил.
Но в лес после рассказа ходить уже никто не решался.
А рассказывали страшное: будто с виду зверь щуплый, затурканный какой-то.
Но как зыркнет глазом, как дыхнёт перегаром сивушным – самые отчаянные робели.
И это не всё.
Рассказчики божились, что появлялся рядом детёныш звериный, тоже нетрезвый.
Зыркал, как и родитель, недобро, а после заплетающимся голосом обещал всех кошек в деревне снасильничать.
Так бы и сидели нихренасовцы не решаясь нос со двора казать, но объявился в селении чудной человек.
Кабатчик, подавший незнакомцу его заказ – кувшин браги и миску свиных хвостов – непроизвольно поморщился, такой от посетителя шёл густой и тяжёлый дух.
– Надолго в наши края? – задал он дежурный вопрос.
– Ты, пародия на человека, смеешь меня, Фыжу, своими дурацкими вопросами донимать,– неожиданно взвизгнул мужичонка.
– Ты, мил человек, не кипятись, никто тебя не неволит. Хочешь сказать – скажи, нет – молчи на здоровье.
– Таких, как я, в лицо нужно знать и с порога мне поклоны поясные класть,– чуть менее громко, но всё так же визгливо выговорил Фыжа.
Через часок, допив брагу и обглодав хвосты, грозный посетитель слегка расслабился и подобрел.
Тогда-то местные и смогли допытаться, что зовут мужичонку Филимоном Жыжыцей, а среди воровского и разбойного люда называют его Фыжей.
Путешествует Фыжа по тридевятому царству уже давно, поиздержался в пути, ночует где придётся: в сарайке заброшенной, а то в стогу неубранном; и дух такой тяжёлый идёт от того, что в бане который месяц не мылся.
По профессии Фыжа – герой. Сам не заметил, как им стал, а теперь деваться некуда.
Устал старушек на красный свет через рельсы переводить перед близко идущим поездом, да что поделаешь: «ноблесс оближь», как говорится.
– Мил человек, – робко обратился к Филимону кабатчик,– ты по каковски сейчас сказал? И не матом вроде, а обидно получилось.
– Дурни! Среди лихих людишек только так и разговаривают, чтоб кроме своих никто не понял. Хранцузкий называется. А сказал я «геройское положение обязывает».
**********
Главврач психлечебницы закончил чтение сопроводительных документов на нового пациента.
«Чрезвычайно любопытный случай»,– произнёс он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Затем ннн-дакнув несколько раз, решительно поднялся из-за стола и, прихватив с вешалки халат, широким шагом направился в сторону изолятора.
«Ннннн-да, весьма любопытно»,– бормотал он на ходу.
Пациент ещё не проснулся.
Он лежал на животе, левая рука была вытянута вдоль туловища, а правая совершала хаотичные движения.
Сам мужчинка тоже подёргивался всем телом, словно припадочный, издавая уже знакомое «мня-мня-мня».
«Ннннн-да», – по привычке бормотал главврач, возвращаясь в свой кабинет.
**********
– Мил человек, – придвинулись к Жыжыце мужички,– а не погеройствуешь ли для нас маленько? Уж мы в долгу не останемся, отблагодарим…
– От чего же не погеройствовать? – отвечал, выпятив нижнюю губу Фыжа ,– я к этому привыкший. Сказывайте, что за беда приключилась. Только чур, я плату абы чем не принимаю. Кванзы, даже новые, бутанские нгултрумы и замбийские квачи не предлагать, иначе я за себя не ручаюсь!
– Не сумлевайся, – горячились местные, – ты только не заробей, а уж за нами не заржавеет…
Слушая мужиков, Жыжыца многозначительно закатывал глаза, хмыкал, один раз даже высморкался на пол.
– Серьёзные дела тут творятся!
Фыжа потряс пустым кувшином от браги и укоризненно глянул на кабатчика.
Тот, спохватившись, метнулся к стойке и, прихватив кувшин побольше, поставил перед Филимоном.
– Очень серьёзные дела, – продолжил Фыжа, наполняя кружку,– похлеще, чем у северного забора. Судя по всему завёлся у вас кровножадный перпендикулябр. Я об этом звере слышал. Он среди всех самый прижимистый. Да что поделать, планида моя геройская: ни в чём за хороший гонорар отказать не могу…
– Дяденька Фыжа, а что у северного забора было? – воспользовавшись паузой, встрял в разговор сынишка кабатчика.
Взрослые нахмурились, было, но, видя, что Жижица милостиво покивал мальцу, смекнули: герою самому охота поболтать.
– Я действительно добрый человек и не пытаюсь этого скрывать(*),– начал Фыжа,– но в тот раз…
Закончил Филимон свой рассказ глубокой ночью.
Мужички, не дослушав, разбрелись по домам, сынишка кабатчиков уснул прямо за столом, сам кабатчик клевал носом за стойкой, так и не решившись предложить Фыже снадобье от словесного поноса, лечащее этот недуг за один приём...
Утром, едва рассвело, местные мужички собрались в кабаке.
Никто не требовал выпивки, не шлёпал официанток по попкам, не отпускал скабрёзностей.
Все ждали выхода Жыжыцы.
Но тот, утомлённый вчерашними поздними посиделками, не торопился.
Тогда отрядили пару человек поавторитетнее и отправили их к Филимону.
Как ни бранился Фыжа, как ни умолял «ещё минуточку», как ни призывал все небесные кары на головы бессердечных палачей, пришлось ему покинуть постельку и, не умывшись, предстать перед честным народом.
– Ты, мил человек, иди, погеройствуй, как договорились, – ласково уговаривал постояльца кабатчик, подталкивая к двери, – с утра оно сподручней: не жарко, упаришься меньше.
Проводили до околицы.
От неё до опушки леса, где перпендикулябр затаился, рукой подать.
Сделав пару самостоятельных шагов – весь путь по селению мужички героя за ручки поддерживали – Фыжа оглянулся, поднял руку, желая бодрым жестом продемонстрировать, мол, но пасаран, однако вместо этого махнул безнадёжно и, ссутулившись, нога за ногу пошкандыбал к лесу.
Когда Фыжа не вернулся с подвига через три часа, мужички, многозначительно попереглядываясь, покивали головами: «Выслеживает... Перпендикулябр, он знаешь как следы путает…»
К исходу восьмого часа ожидания вернулись наблюдатели, оставленные на околице для встречи победителя.
Трезвые и голодные, они рассказали, что никаких геройских звуков битвы из леса не доносилось, деревья не валились, как срубленные и даже верхушки не тряслись.
Фыжа так и не объявился, их рабочий день закончен, а на сверхурочную никто не подряжался.
Не вернулся избавитель ни к ночи, ни на следующий день.
Почти уже снарядили поисковую команду, но тут из соседнего района пришла телефонограмма, мол задержан в лесу буйнопомешанный, который отправлен в психушку, а все, кто про его личность сведения имеют, должны немедля телеграфировать за счёт муниципального бюджета.
– Денег в бюджете нет, – заявил кабатчик, он же по совместительству мэр,– да и что мы про него знаем?
**********
– Как там наш новенький?
– Спит ещё.
– Ннннн-да… Налицо перенесённое сильнейшее потрясение. Вот что, голубчик: как проснётся, поставьте ему тёплую клизму, литра на два… нет, лучше на три.
Закончив телефонный разговор, главврач придвинул к себе толстую папку.
«Роль клистиризации в выведении стресса из организма. Диссертация на соискание звания кандидата медицинских наук» значилось на обложке.
«Мня-мня-мня-мня»,- продолжал всхлипывать сквозь сон ничего не подозревающий объект исследования, в котором нихренасовцы без труда опознали бы пропавшего давеча Фыжу.
************
Кровножадный перпендикулябр вскорости перестал терроризировать окрестности Нихренасово, поскольку оказался Ахиллесом – потерявшимся чихуахуа жены кабатчика.
Погонявшись по кустам за мышами, поподвывав, вначале от радости, потом от страха, пёсик, хоть и не сразу, но вышел к лагерю уфологов, которые как раз собирались доказать, что перпендикулябр – реликтовый ящер, обитающий в местном болоте со времён второго ледникового периода.
Уфологи отмыли беглеца и, сфотографировавшись с ним на память, вернули хозяйке, а фото разместили в Интернете.
Нужно заметить, что приключение не прошло для животинки даром.
Во сне пёсик стал дрыгать лапами, дёргать ушами и грозно повизгивать «Мня-мня-мня-мня»…
Спустя пару месяцев после этих событий в нихренасовской филармонии давал концерт известный менестрель.
Зайдя после выступления в кабак, он, попивая брагу, услышал историю об изгнании лесного страшилища и написал про это душевную балладу.
Да, ту самую:
«В государстве, где всё тихо и складно,
Где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь,
Появился дикий вепрь аграмадный,
То ли буйвол, то ли бык, то ли тур...»**
И кто, скажите, осудит нихренасовцев, что слегка приукрасили события?
Я же пересказав эту историю, совершенно не покривил против истины.
Даже то самое фото скачал, чтоб каждый убедился: ни слова выдумки.
________________
(*)реальная фраза стихирянина «Ф». Цитирование этой, размещённой в свободном доступе авторской мысли, произведено исключительно в целях, разрешённых ст. 1274 ГК РФ и никак не коррелирует героев сказки с реальными личностями, ибо сказано: всякое несовпадение – от лукавого
(**) В.С. Высоцкий
(***) картнка отсюда: https://pp.vk.me/c543102/v543102274/7498/LjFdbOoegqM.jpg