И после двух таблеток радедорма все крутишься, все слышишь в темноте,
Как оттепель по трубам водосточным швыряет с грохотом и звоном бомбы льда –
То далеко, то где-то близко – взрывы, томительные паузы… Вода
Бесстрастно хлюпает за окнами, имея неиссякаемый источник в высоте.
Спать, спать! А сам пугаешься провалов и обмираний, будто бы не в сон
Ты западаешь на манер иголки, а в ледяную щель небытия…
Но вот, не успевая спохватиться, спишь все-таки. А голая твоя
Душа дрожащая, пугливая подкорка в сырую ночь выходит из пелён.
Там высятся угрюмые громады домов, и только мельком чей-то глаз –
Наверно, твой – увидеть успевает на жирном глянце русла серый струп
Архипелага льдин, скорлупки уток. А дальше, за невнятицею фраз,
Рассыпанных, как горстка бледных бусин, как причитанья малокровных губ
Беременной красотки сероглазой, сидящей одиноко у окна
В халатике своем полупрозрачном… О, сколько это было лет назад! –
Опять тоска. И рад бы ты проснуться, но мальчик за тобой идет – одна
Глухая ненависть, а ты на состраданье надеялся, ведь у него твой взгляд.
Вдруг сон на полуслове обрывает свой изощренный тягостный рефрен,
И ты уже стоишь среди текущих, бесследных, но бессмертно-плотных толп.
Последнее, о чем ты просишь, - жалость, не обещая ничего взамен,
И время постепенно погружает тебя во тьму, как придорожный столб.
1988 г.