О, дольче Наполи, далек, как никогда,
Твой желтый конус, лесенки и замки...
Седеет инсургента борода,
И я стремлюсь не выходить за рамки.
Но всё же здесь, где холод или глад,
И бесится в чертоге за стенАми
Бурбон, бессильной злобою объят,
Я помню все, воспетое не нами.
О, соле мио, разум иссуши
До порошка, хранимого в облатке.
Я выхожу на площадь - ни души,
Они всегда в жару играют в прятки.
Они плюют оливковую кость,
Туда, где дремлет города основа,
В воде по грудь, в подкове первый гвоздь,
Мой молчаливый друг, Кастель-дель-Ово.
О, Боже, дай мне посох и рюкзак,
И пыльный шлях расправь на мятой тверди.
"Все побежали", с ними, как дурак,
Я побегу, насвистывая Верди.
А там, гляди, на сгибе сапога,
Где дольче вита ощутимо ближе,
Волна без устали чужие берега,
С немым восторгом непрестанно лижет.