Белесым днем, едва наметившим зарю,
В молочной склянке запотевшего жилья
Сосредоточенно я в зеркало смотрю
И с грустью думаю – неужто это я?..
Осадок взбалтывая, в опытах своих
Неужто, Господи, вот этот результат
Ты предусматривал - на сухоньких, кривых
Ногах шагающий по жизни наугад?
От кольчецов и усоногих к жалким двум
Подглазьям сизым и плешивой голове
Ты вел намеренно сквозь вопли, хруст и шум
По крови, по морю, по снегу, по траве?
Рожали, спаривались, гибли, чтобы вновь
Плодиться истово, ломали позвонки…
И вот я есть теперь, и я – Твоя любовь,
Предмет опеки и заботы, и тоски.
Я зиму пережил – я был неприхотлив –
Сутуло, сумрачно, невнятно, тяжело.
И, за терпение меня вознаградив,
Ты даришь мартовское вялое тепло.
Элита, баловень, запрятанный в сусек,
Я цель селекции, любимчик продувной.
А может, просто постарел наш волчий век,
Бельмом подернулся зрачок его дурной?
1990 г.