Стареет гипофиз, мы стали скупее в желаньях.
Он так усыхает и вянет, как сад обреченный,
Стремясь к энтропии конечной. Но суть не в названьях,
А в юности канувшей – с радостью, в ней заключенной.
О, пылкость наивная! О, расточительный праздник!
Мечты да гуляния, да молодые утехи.
Усталый и сумрачный, я ли ваш прежний участник?
Забыты все песенки, стихли беспечные смехи.
Духовной субстанцией тонкой уже ощущаю
Могущество алчной, мерцающей голодно бездны,
И мне тяжело, но утешиться чем, я не знаю,
Пред вечной разлукою мир озирая окрестный.
Меня окружают какие-то вещи, событья,
Какие-то люди вступают со мной в отношенья,
И мы совершаем, допустим, обряд чаепитья,
А то и распитья – какое имеет значенье?
Вульгарен анализ и вывод его бесполезен.
Не слушает сердце филистерских рекомендаций.
О, как неизбежен и сладок, хотя и болезнен,
Серийный, печальный, тотальный процесс деградаций.
Ослабла ль до срока пружина часов моей жизни?
Как будто в программе была хромосома упадка,
И я подвизаюсь, как призрак, на собственной тризне,
А тризна уж кончилась, выпито все без остатка.
1988 г.