В этот вечер воскресный, промозглый и темный, ты сам себе кажешься домом улитки,
Упрощенно-условной разновидностью жизни, уюта, тепла.
Как небрежно и царственно в снег высыпаются слитки
Ресторанного джаза, горячие запахи кухни и дребезжанье стекла.
Но к убожеством быта и строгости нрава во всем приспособлен,
Образцом добродетели из угрюмого вечера так же угрюмо взирай
На явленья распада. И панцирь твой тесный будет шлему на лбу уподоблен,
Экономь, не умеешь – не суйся и бдительности не теряй!
Ах, какие там дивы продажные томные влажные
Всё глаза свои щурят накрашенные и бесстыжие – ты
С ними слова не сможешь сказать, но истории страшные
Будешь все вспоминать про людей, до последней дошедших черты.
Каракатицей чуткой скользи в многотонных слоях, никому не завидуй.
Ты породы иной, словно гробик живой, одиноко в глубинах плыви.
Дорожи, как подарком, наследственной щедрой обидой,
Драгоценные струи печали дыхательной порой лови.
1987 г.