Всякий раз, напиваясь, ты думаешь, что эта встряска полезна,
Что в сезонном химизме эмоций есть слабое место,
Что его хорошо бы пройти без потерь,
Что чего-то иного уже не придумать теперь.
Вот, к примеру, ноябрь превратил в глицерин кровь жучков, и отныне
Они будут недвижны в заваленной снегом пустыне.
О, как сладок их обморок, анабиоз!
А тебе нужен теплый треух и тулуп, чтоб идти на мороз.
Ты бы мог между рам где-нибудь, среди ваты, поджавши колени,
Спать и видеть во сне пастушков и пастушек средь разных растений,
Но, увы, как твой голос ни слаб и как волос твой ни поредел,
И как сам ты себе ни наскучил, еще не предел.
Еще будет зима, разговоры, фужеры, салат, апельсины
И реформа заниженных цен, и разгон демонстраций, и спины
Обозленных людей, поднимающихся из метро.
Но назревшее ожесточение – тоже старо.
Лишь однажды к тебе откровенье придет, что и ты не случайно
Здесь по жизни бродил, словно взгляд, и слезился, что тайна
Есть в самой невозможности счастья, а то, что простить ты не мог –
Это было юдоль или даже стезя, то есть Бог.
1987 г.