Мне до смерти, наверное, с прошлым связь не порвать:
Миг – отпустит, - и вновь мысли скачут по кругу…
Чуть заправлена в модуле справа кровать,
Сохранив очертания друга.
Боль прошла. Но осталось щемящее чувство вины,
Что знакомо всем тем, кто вернулся с войны.
Между прошлым и нынешним наведет память мост -
И за них, не вернувшихся, - третий тост.
Скалы, пропасти, дыры пещер –
Это было в ущелье Панджшер.
В переводе на русский – “Пять львов”.
Сколько там мы сложили голов!
Сколько душ положили мы там,
Чтобы выломать зубы тем львам!
Эскадрилье задача в тот раз –
Как всегда – обеспечить спецназ.
Нам расчистят дорогу “грачи”,
А потом – дай-то Бог проскочить,
Пока «духи» не выйдут из нор
Оседлать перевал между гор.
Вряд ли горы тебя спасут
"Лев панджшерский" - Ахмад шах Масуд.
Не забуду эфир того дня:
Кто-то просит добавить огня,
Подвезти «огурцы» и «салат»,
Сыплет цифрами координат.
Как предвестник грядущих бед
Шлет кому-то последний привет.
И – как буднично это звучит: -
Я – «Второй», «Двадцать первый» подбит.
Там внизу, впереди, у сухого колодца,
Где от взрывов готова земля расколоться,
Расцветая столбами дымов,
У развалин каких-то домов
Накренившись, стоял вертолет.
Он дымился бортом закопченным,
Он винтом землю скреб обреченно,
Будто воздуха было мало,
Будто неба ему не хватало,
Чтоб продолжить нелегкий полет.
А над ним – одинокою птицей –
Твой ведомый – Костя Синицын,
Накренившись, по кругу, кольцом
Поливал “зеленку” свинцом.
Мы пробились к тебе, Алешка,
Сквозь горячие струи “сварки”,
Что свинцом нас жалили жарким.
-Продержись,- умолял я, просил,
Рухнув рядом с твоей машиной,
Чуть не выломав стойки шасси.
Только мы не успели, Алешка…
Нам бы пару минут, немножко…
Что такое одна минута
За границей добра и зла?
Сигаретой вам там затянуться,
Нам же кровью здесь захлебнуться
На горяче-свинцовом пути…
Но я сделал, что смог, Алешка,
Ты меня, Алеша, прости…
Мы десантным ножом вырубали
Из горячего чрева машины
То, что было тобою. Едва ли
Я смогу описать словами,
То, что чувствовал, переживал:
Невесомое. хрупкое тело
Почернело и все обгорело,
И на черепе черном неестественно-бело
Был зубов твоих страшен оскал…
Спеленав в плащ-палатку туго,
Я грузил в вертолет тело друга.
Легок груз – непосильна ноша.
Я душою закаменел.
Не свихнуться бы, не сорваться,
В руки взять себя и собраться,
Сделать то, что он не успел.
Как машина на автопилоте –
Так и я, на голом расчете:
Хладнокровно и отрешенно,
Будто робот, эмоций лишенный.
Мне в тот день повезло. Я сменил три борта.
Я, как Феникс, горел и опять возрождался.
На Баграм и обратно. Работа проста:
Падал вниз, загружался и вновь возвращался.
Кто в палатку завернут был, кто в бинтах…
Мы их вывезли всех. Никто не остался.
Сколько лет пролетело.но скорбь не унять.
Вот закрою глаза – мысли снова по кругу:
Чуть заправлена в модуле справа кровать.
Сохранив очертания друга.