В таёжных просторах Кузнецкого кряжа
Строилась ветка «Кузнецк – Таштагол».
Зэков сгоняла прикладами стража,
Чтоб с зоны в побег ни один не ушел.
Гнали на стройку в злые морозы
В одних телогрейках и рваных чунях.
От холода лопалась кожа, и слёзы
Катились у зэков на впалых щеках.
Дрожали от взрывов над Кондомой скалы,
Дорога всё дальше тянулась на юг.
Рельсы со звоном ложились на шпалы
С закоченелых зэковских рук.
Ударно трудились «троцкисты», «эсеры»
И «ревизионисты» различных мастей.
От голода кровь в злую стужу не грела,
Мороз пробирал их до самых костей.
А «Вохра» бессменно на вышках стояла -
Шаг влево, шаг вправо - на месте расстрел!
Об этом порядке зона вся знала,
Никто пулю в грудь получить не хотел.
Стройка жила, чадным дымом дышала,
Костры днём и ночью у насыпи жгли.
Морозы прошли, и весна уж настала
И зэки на солнце в тепле отошли.
А рядом в тайге черемша появилась,
Цветы ярким цветом в полях расцвели.
А зэки упорно на стройке трудились,
Всё дальше и дальше по Шории шли.
Неслись вдоль по Кондоме вешние воды,
Смывая мучительный зэковский труд,
То были тридцатые, трудные годы -
Годы жестоких репрессий и смут.
Клубится туман над уснувшею согрой,
Гудки тепловозов тревожно кричат.
А рядом расстрелянных лагерной «Вохрой»
Невинные жертвы ГУЛАГА лежат.