Взгляну на звёзды ночью ясной,
Очищусь в Ирие прекрасном,
И постараюсь разобраться,
Как чистым на Земле остаться.
Что смерть с собою унесёт,
То в жизнь вернётся с новой силой,
И Опыт разум упасёт
От лишних дней во мгле красивой.
Мечтаю я и днём и ночью,
В свою мечту я верю очень:
Наступит миг – и вырвусь я
Из цепких лап небытия.
Добра и зла не существует в Мире,
Поймёшь сие, коль видеть станешь шире,
На тему эту много было споров,
Но истина одна: что одному добро, другому – горе
Нет времени на лишнюю ошибку,
Нет времени, чтобы шагнуть назад,
Не относись ко времени с улыбкой,
Не обожжёт тебя его холодный взгляд.
Руби врага и хитростью, и силой,
Не пожалей, не милуй, не прости,
На Матушке-Руси всегда так было:
Коли пришёл с мечом – тебя уж не спасти.
Что делать мне среди безумных тварей,
Что уничтожить Мир хотят безумием своим?
Спасаться ль бегством в девственные дали,
Иль пасть в бою, ведь гнев неутолим?
Тот гнев, что в жилах пламенем сияет,
Неугасимый, яркий даже в Навью Ночь,
Тот гнев, что одинокий путь мой озаряет,
В дороге, где мне некому помочь.
Нет, убегать я не имею права,
Как предкам б я тогда в глаза смотрел.
Свиньёю быть – без чести жить, без Славы,
Коли без цели вспыхнул – без цели и сгорел.
А цель одна, и в каждом русском сердце
Живёт она и дарит человеку Свет:
Идти вперёд и отыскать Свободы дверцу,
За ней Вселенная на всё тебе даст Свой ответ.
Не стоит всматриваться в даль,
Увидишь там одну печаль.
Взгляд опусти себе под ноги:
Не далеко ль свернул с дороги?
Философ, что воспел вино!
Ушёл из Мира ты давно.
Придёт другой и воспоёт,
Что мудрость героин даёт.
Сидит свинья и рыло чешет,
А рядом с ней собака брешет.
Брехать за кость и есть помои –
- Собаки со свиньёю доля.
Не утруждай себя молитвой,
Не трать на покаянье сил.
Приди в себя и острой бритвой
Зашей, что разум распустил.
Закапсулированный мозг
И разум псевдочеловека
Не распечатать свистом розг,
Не разбудить дыханьем Света.
То семя, что не уродилось
И тянет всех к себе на дно,
Чрез сердца гнёт, себе не в милость,
Но надо вырвать – всё одно!
Что голову повесил, милый?
Что пригорюнился, родной?
Столкнулся ль с пагубною силой,
Иль сердца потерял покой?
Нет в жизни радости и горя,
Ни ненависти, ни любви.
Сравнима жизнь с капризом моря:
То ночи шторм, то штиль зари.
Я в чёрный день из чёрной ночи
С лучами чёрных зорь вольюсь,
И чернью выжженные очи,
Сомкнув, во мраке растворюсь.
Не строй себе воздушных замков,
Не возводи себе колосс.
В бреду сием ты будешь замкнут,
Как в конуре голодный пёс.
Стоит березонька, стоит красавица,
Фигурой стройная, да кожей белая,
Косой зелёною земли касается,
С ушей серёженьки роняет спелые.
Листвою шепчется с ветрами тёплыми,
Корнями дружится с Землёю мудрою,
И днями ясными, и днями блёклыми
Покрыта нежной снежной пудрою.
Гулял я по Миру, дивился разному,
Но диво дальнее – всё ж диво тусклое,
И древа нет нигде прекраснее,
Чем сердцу милая берёза русская.
Тисками рёбер сердца лёд
Сугробом крови грудь сожмёт,
И бритвой холода глаза
Пронзит замёрзшая слеза.
И вновь на Мир печальный, строгий
Взгляну из тесного острога,
Острога тела, в коем разом
Окоченел мой дух и разум.
Заснёт солдат, когда прикажут,
Проснётся с барабанным боем,
Приказу «нет» солдат не скажет,
И по сему не обратится Воем.
От Правды ложь отрежу взглядом,
Сжигая в трубке коноплю,
И жизнь, пропитанную ядом,
В холодной Нави утоплю.
Скормлю я крошки воробьям,
Кусочек мяса псу отдам,
И пьяной роже цвета табака
Не пожалею на похмелье пятака.
Но обойду я стороной
С табличками у церкви строй:
Пусть им, объятый заповеди страхом,
Из джипа поп отдаст последнюю рубаху.
Выпью море зелёного хмеля,
Оброню горьких слёз океан.
За окном тёплый позвизд апреля,
А в сердечке – январский буран.
Не стучись, беда, в дверь закрытую,
Не топчи траву околот двора.
Не задумал я думу хитрую,
Да в грядущу ночь – не твоя пора.
Не твоя пора, а сестры твоей,
С ней сижу сейчас за столом хмельным;
Уж поднять не в мочь высоко бровей,
Ноги в пол вросли во лаптях льняных.
То сестра твоя, жаля-жалюшка,
С ней кручинюсь я этой ноченькой.
Уходи, беда, в дальню-далюшку,
Не до тя сейчас, нету моченьки.
Я в тридцать лет глаза открою
И сызнова на Мир взгляну,
Удобно на крыльце устроюсь,
Глотая горькую слюну.
И покрасневшими белками
Славянских голубых очей
Почувствую тепло лучей,
Что Солнце льёт над облаками.
Я тридцать лет последней жизни
Бок о бок с дураками жил,
Которых самый мерзкий слизень
Природе б больше послужил.
Мужи – мартышки, бабы – самки,
А умный человек – изгой,
Он раскалённою иглой
На троне в их воздушном замке.
Пройдёт ли тридцать лет иль триста,
Взглянув на Мир, поймёт мудрец,
Сие безумье будет длиться,
Покуда ни придёт конец,
Конец эксперименту homo,
Cannabis Indica любящему курить,
Привыкшему на всём готовом жить,
Кричащему хулы мышлению иному.
И я курю и презираю смердов,
И я бываю хмелем опьянён,
И как тюльпан среди сибирских кедров,
Чужими догмами, законами пленён.
И только потому, что я живу с волками,
Я волчью шкуру надевать привык,
Но подавляют волчий рык
Лучи, что Солнце льёт над облаками.
Хвала Тебе, Ягайло Ган!
Руси Великой светлый сын.
Ты смог событий ураган
Загнать в Своих дощечек тын.
Секрет хочу тебе раскрыть,
Запомни, благодарный чтец,
Не стоит носом землю рыть,
Чтоб знаний тайных отыскать венец.
Ты сделал шаг – тебе урок,
А поскользнулся – наказанье,
И жизни книгу между строк
Суметь прочесть – твоё призванье.
Не оскорбляй себя надеждой
На щедрость и покров богов,
Не будь наивною невеждой,
Разлива ждущего кисельных берегов.
Кому б ты ни вознёс мольбу,
Твоё ей будет внемлить подсознанье,
И коль в узду возьмёшь свою судьбу,
Впитаешь тайные Вселенной знанья.
Народ – тупорылое стадо:
Попрётся, куда пастухам его надо.
А поймёт, что живёт из-под посоха –
– Поздно: выдоят уже досуха.
Когда увижу Солнца свет,
То поклонюсь Ему в ответ:
Ведь мне чрез поколений рой
Ярило – дедушка родной.
Тело своё очищу водой,
Разум – селекцией мыслей,
Сердце – предвосхищённой бедой,
А карну – делами со смыслом.
Кровь не бежит по венам,
И сердца не слышен зуммер,
Лежу на кровати поленом,
Наверное, я просто умер.
Праха по ветру пудрой
Развеюсь – то не потеря,
А обронит кто слово мудрое,
Встану и в жизнь поверю.
Не избавят двуокись азота
И гашиша чарующий дым
От уродства людского налёта
И мечты: умереть молодым.
Разрывая в клочья одежду и плоть,
Вместе с гнётом вражьих законов оков,
Лень и страх пытаясь в себе побороть,
Я карабкаюсь через забор дураков.
Через ворох измен и предательств пройду,
Чрез огонь, через землю и воду,
Но мечты уголёк непременно найду,
И очищу от тлена Природу!
В доме моём безпорядок,
В колодце на дне – сухо,
В огороде – ряды пустых грядок,
А хозяйка – продажная шлюха.
Соседи по комнатам – свиньи,
Сорят и стучат копытами,
Смрад стоит очень сильный
Над полами, говном залитыми.
Дом заколдован и проклят,
Стены – с глазами, ушами,
Слушают всё, на всё смотрят,
А постели кишат вшами.
Хозяйка, злобная сука,
Диктует свои законы,
Жизнь превратила в скуку,
Жильё превратила в зону.
Дань берёт, ничего не дарует,
Но дани ей не хватает,
Так что бывает – ворует,
А потом на курорт уплывает.
А свиньи молчат и помои едят,
Те, что хозяйка им прыснет,
И думают, что если они захотят,
То рак на горе присвистнет.
А кто-то из них полагает,
Кто в горе живёт и лишениях,
Потом в лучший мир попадает,
С плодами на дивных растениях.
Так и живут они изо дня в день,
И молодой и старый,
И жизнь их похожа на высохший пень,
Что врос в Колесо Сансары.
Не должен урод
Продолжить свой род:
От уродского рода
Страдает Природа.
Но пусть Человек
Продолжит свой век,
Нелюдей пусть же
Зароют поглубже.
Звёзды далёкие, звёзды близкие,
Все ночью русскую такие низкие,
Такие яркие, такие великие,
С нами в сравнении, вшами безликими.
Но, когда взгляды на нас устремляете,
Помните, что и Вы умираете.
Да, средь людей бывают вампиры,
Но и Вы обращаетесь в чёрные дыры.
И всё ж не мешает гордыни гора
Быть мне адептом культа у Ра.
Ведь я, как и все, – дитя звёздной пыли,
И волны звёздной реки меня крыли,
Посему Вас прошу не судить меня, дикого,
Звёзды яркие, звёзды великие.
И осмелюсь у Вас я просить прощения
За непростительные недолюдей обольщения,
За то, что глупцы и невежи планеты
Звёздами назвались, умудрившись ещё и поверить в это.
Да и я не ушёл далеко от них, каюсь,
Ибо вспыхнуть звездою тоже стараюсь,
Но лишь для того, чтоб чрез тысячи лет
Согреть своим светом девять планет.
Переломами жизнь богата
На суровом пути тернистом,
И кто пешкою был когда-то,
Завтра может стать шахматистом.
Из Ирийского Сада высокого,
Что по небу молочной рекой течёт,
Смотрит ласково ночь черноокая,
И в безкрайнюю даль за собой влечёт.
Мне бы прыгнуть – схватиться за гривушку
Ночи той, сесть в седло да помчаться прочь,
Опостылела уж кривда-кривдушка,
На звериный люд уж смотреть невмочь.
И подпрыгнул я к небу отчаянно,
Да не смог оседлать черноокую,
Жмёт к Землице сердечко печальное,
Тут, знать, песнь допевать одинокую.
Крови младой азартный пыл
Познаньем усмири степенным,
Сим, Опыта надёжный тыл
Воздвигнешь ты за телом бренным.
Когда ж иные в страсти омут,
С челов, беснуясь, скинувши кушак,
Нырнут и тут же в нём утонут,
Ты сделаешь свой первый верный шаг.
Горькой желчи противный горячий комок
Мерзкой жабою в горле застрянет:
Это прошлого яд, что забыть я не смог,
Вновь из Навьего тлена воспрянет.
И с безмолвным оскалом зловещих глазниц
Поспешит мне грозливо напомнить,
Что из жизненной книги не вырвать страниц,
Да вчерашней мечты не исполнить.
Для чего мне улыбки широкие
Из смердящих, трухлявых зубов?
Не замазать им рожи злоокие,
И не сдуть чёрной спеси клубов.
Для чего мне слова благозвучные
Из звездами венчанных хором,
Где устлали всё вороги тучные
Тканным с кровушки русской ковром?
Для чего мне другие держатели,
Что трясут над собой новый стяг?
Вы, по сути, – простые предатели,
Остальное всё – вздор и пустяк.
Жизнь – руда в печах,
Да счастья – мелка гроздь,
Жемчуга в очах,
А в сердце ржавый гвоздь.
Нынче хмеля душ,
Сутра – пустой стакан,
Нынче с сотней душ,
А завтра – истукан.
Силен бомбы взрыв,
Звезды – ещё сильней,
Болен сердца срыв,
Души – ещё больней.
Я б забыть про всё был рад
И чтоб не видеть снов…
Будь ты проклят, маскарад
Мира мёртвых слов!
И хочу порою
Забытьём меж с явью
Я почить в покое
Среди звёздной стаи.
Но грядущий полдень
Строго будит снова,
Да былого тень
Не уйдёт из снов.
Для кого – сидеть-ждать,
Для кого – гулять-петь,
Ну а мне – птицей стать
И до Правды бы долететь.
За судьбы уродливые круги
Никого, ты, друг мой, не вини,
На мгновенье отшвырни испуги,
И мгновенье это оцени.
Межзвёздной тьмою зла людского
Окутан старый зыбкий Мир,
И кривды тяжкие оковы
Ещё куёт в сердцах Кумир.
Да покидает жизнь уж Вия
Рекою горя быстротечной,
Мудра Вселенская стихия,
Но даже в Ней ничто не вечно.
Словен Ра
... 2014-03-08