Позвав отголоском неба
печаль земли,
уйти однажды мне бы
к кострам зари,
к растянувшимся солнца нитям,
обвившим день,
через Париж, Токио, Питер,
как пятнистый олень
сквозь деревьев тень,
что зима серебром оденет.
Быть может, старый смотритель
запишет несколько древних литер
в небесной бумаги плен,
изменчивой, но нетленной.