8
Wie n;hm die Armut bald bei mir ein Ende
W;;t ich den Pinsel kunstgerecht zu f;hren
Und h;bsch mit bunten Bildern zu verzieren
Der Kirchen und der Schl;sser stolze W;nde.
Wie fl;sse bald mir zu des Goldes Spende,
W;;t ich auf Geiren und Klavieren
So r;hrend und so fein zu musizieren,
Dass Herrn und Damen klatschen in die H;nde.
Doch ach! Mir Armen l;chelt Mammon nie;
Denn leider, leider! Trieb ich dich alleine,
Brotloseste der K;nste, Poesie!
Und ach! Wenn Andere sich mit vollen Humpen
Zum Gotte trinken in Champagnerweine,
Dann muss ich d;rsten, oder ich muss – pumpen.
Когда нужда велит уйти со сцены
Я кисть возьму и буду ей искусно
Расписывать по правилам искусства
Святых церквей и гордых замков стены.
Когда б дарили золота мне больше,
На пианино и на скрипке грустной
Я музицировал бы с тонким вкусом,
А господа бы хлопали в ладоши.
Но, Ах! Богатство в руки не дается,
А из искусств я знаю лишь одно-
Бесхлебное. Поэзией зовется.
Кода другие могут наливать
И с Богом пить шампанское вино
А я могу лишь деньги занимать.
9
Die Welt war mir nur eine Marterkammer,
Wo man sich bei den F;;en aufgehangen
Und mir gezwickt den Leib mit gl;henden Zangen
Und eingeklemmt in enger Eisenkammer.
Wild schrie ich auf vor namenlosem Jammer,
Blutstr;me mir aus Mund und Nase aprangen;
Da gab ein M;gdlein, das vorbeigegangen,
Mir schnell des Gnadensto; mit goldnem Hammer.
Neugierig sieht sie zu, wie mir im Krampfe
Die Glieder zucken, wie mir im Todeskampfe
Die Zung aus blutigem Munde h;ngt und lechzet.
Neugierig horcht sie, wie mein Herz noch ;chzet,
Musek ist ihr mein letztes Todesr;cheln,
Und spottend steht sie da mit kaltem L;cheln.
Мир для меня, как камера для пыток.
Где я давно повешен вверх ногами.
И тело раскаленными щипцами
Прищеплено, в стальную клетку вбито.
Кричал я дико горем не избытым,
Кровь изо рта и носа шла ручьями,
Удар служанка нанесла руками,
В них молот был из золота отлитый.
И молча ,с любопытством наблюдала
Как в судорогах тело умирало.
Кровавый изо рта повис язык.
Как сердце охнуло в последний страшный миг
Предсмертное хрипенье жизни хлипкой
Встречала, словно музыку - улыбкой
10
Du sahst mich oft im Kampf mit jenen Schlingeln,
Geschminkten Katzen und bebrillten Pudeln,
Die mir den blanken Namen gern besudeln
Und mich so gerne ins Verderben z;ngeln.
Du sahest oft, wie mich Pedanten hudeln,
Wie Schellenkappentr;ger mich umklingeln,
Wie giftige Schlangen um mein Herz sich ringeln;
Du sahst mein Blut aus tausend Wunden sprudeln.
Du aber standest fest gleich einem Turme;
Ein Leuchtturm war dein Kopf mit in dem Sturme,
Dein treues Herz war mir ein guter Hafen.
Wohl wogt um jenen Hafen wilde Brandung,
Nur wenige Schiff erringen dort die Landung,
Doch ist man dort, so kann man sicher schlafen.
10
Ты видишь я борюсь с озорниками
С очкастыми кис-кис и пуделями
Они всегда льют грязь на мое имя,
Влеком к своей погибели я ими.
Бракуют все труды мои педанты,
Проклятья шлют шуты- комедианты
Сто ядовитых змей у сердца вьется,
Кровь тысяч ран моих на землю льется.
Но твердо ты стоишь, подобно башне,
А голова- маяк, с ней шторм не страшен.
О, сердце верное, к нему лежит мой путь.
В прибое диком это гавань для меня,
Есть место там для небольшого корабля
И в этой гавани лишь я смогу уснуть.