...этот замок спал, окунувшись в тьму, обернувшись златом и серебром, оплетясь в печальной луны тесьму. Там принцесса снова рвалась ребром из красивой плоти в сырую земь - охватила тело тисками боль. Дней последний танец, дней ровно семь - смерть её заманит в свою юдоль. То ли ведьм проклятье, то ль шёпот звёзд - но слаба принцесса, болезнь сильна. По коре там скачет игривый клёст: смерть его глазами глядит со дна, изгибая тело на простыне, разрывая грудь ей желаньем жить и струясь в подушку слезой во сне, не давая дело и суд вершить...
Но я не о деве - она больна. Она там, в том замке, в слепой борьбе.
Я о том, кто в поле, средь моря льна, ничего не знает о той судьбе. Человек ли это? А может, эльф? Не понятно, право, длина волос
до локтей доходит. Подводный шельф
он ногами мерит. Цвета колос в его кудрях краской, да дым в глазах - и темно-темно в тех колодцах. Спит
змий (а может, два), и в его слезах - неземная едкость. Им мир испит, словно яд, до дна. Непонятен пол. Но зато от кожи белёсый свет. Приходя домой и садясь за стол, он строчит, спеша, в пустоту ответ, а ещё стихи - строчек перезвон, оголённу суть, обрамлённу в миф, изгоняя всё, что не близко, вон, на изнанке видя кипенье Фив и бурленье моря, и старый лес. Он потёртый жизнью, но хитрый Лис. А в руках его - сотни нот и пьес - но всегда он за пеленой кулис.
А глаза горят, не дают уснуть - потому очки, потому нелеп. Это сложно - видеть всей жизни суть, получая вместо свободы склеп. У него есть крылья, что за спиной распускает веером по ночам. Он спасать уставший и злобный Ной, что не верит больше земным речам, что не помнит больше, где Бог, где Чёрт, и не знает твёрдо любимость черт. Его знак на флаге давно уж стёрт. Кай, терявший сотни и сотни Герд.
Не сбежит он в небо, он помнит долг - и молчать, и спину держать ровней. Он в обманах знает немалый толк, ведь изведав жизнь, не нашёл он в ней ничего получше, чем просто быть, чем играть на флейте, как крысолов, на луну с волками ночными выть, не играть в отвагу, не стричь голов.
Ну так вот, к чему я, таков герой. Он немного вор и немного враг. Его песни - ос разъярённый рой, на губах - следы окаянных браг...
Он нашёл тот замок, взглянул в окно - не прекрасна дева, но колет боль (хоть обычно принцам мило одно, красота не важна бродягам столь), он стучится в двери, чтобы спасти, у него есть космос и помощь струн. Он их просит дерзко:
- Открой, впусти!
Но в ответ лишь только:
- Пшёл прочь, болтун. Нам певцов не время теперь впускать. Врач иль принц - то дело, а ты-то кто? Где твоя красивость, отвага, стать? Где камзол хотя бы - ведь ты в пальто! Что за пух и перья по всей спине? И очки. И толст ты, и неказист. В соц. развитьи, видно, на самом дне, да ещё, конечно, и атеист. И какого пола? Не девка ль ты? Это где ж видали такую блажь? У тебя и голос - одни альты, хоть отмой да мирром тебя помажь...
Неприступен замок - страж у ворот. Из окна - чу, тонкий вне-птичий крик. На груди принцессы спит чёрный кот, по лицу гуляет весенний блик...
Но уж стынет тело, испита боль. Клёст щебечет страшно.
Уходит Лис. И из глаз стекает на шею соль. Губы шепчут новый мораль-девиз:
Коль проходишь мимо - так проходи, не нужны им песни, не нужен свет. Знай, летай всё выше да крыс води.
Вот таков я прочим подам совет. И закончу сказку почти навзрыд.
Лис уходит снова. Уходит вдаль. Закопавши жалость, отбросив стыд:
Он идёт туда, где цветёт миндаль.