ХХ
Удод, продрогший до икоты,
Упрямо не бросал поста.
Творя нехитрые рассчеты,
Понял: земля под ним пуста.
Ведь просто так никто не
сгинет,
А край бревна окутал иней...
Откуда он? Ведь пара нет.
Здесь погреб, вот и весь секрет.
Подполз. И рукавом тулупа
Снежок разгрёб. И люк нащупал.
Нашел!
Но как его открыть?
И выстрел как предупредить?
Отполз назад. Гранаты - рядом.
Их две: надёжней в два заряда.
А Крысе экстренный ликвид*,
Уж как-нибудь, да объяснит.
Вот только б чисто, без огрехов
Сработать...
Скоро рассветёт.
Проклятый свет,
всегда помеха...
Стоп-стоп!..
Кого это несёт?
"Ах, Тоня!..
На босу... В жакетке...
Какой пассаж, какой момент!
Жаль, что одна, что без соседки,
Опять бы весь ассортимент..."
Вот лаз открылся.
Тоня смело
Пошла к Егору.
А за ней
Влетела пара кругляшей,
Рукою посланных умелой.
...И будто в мозг вонзилось
жало.
Удод причины не постиг.
Его ударом в тот же миг
С землёй и пламенем смешало.
ЭПИЛОГ
Уже февраль водою талой
Сравнял ухабы на шляху.
Уже крестьянство перестало
Молоть о взрыве чепуху.
Уже прервалась цепь допросов,
Ведомых Крысой наугад,
Уже, почти без перекосов,
Жизнь возвращалась в свой
уклад.
Уже давно мужик бедовый,
(Чтоб из-за краденной коровы
В опасный не попасть скандал),
Её приблудною назвал.
И в те же дни, в молчаньи кротком,
Отвёл её назад, к сироткам,
Себе оставивши приплод,
За корм и множество хлопот.
Уже от слёз ребячьи лица
Просохли, боль поулеглась,
И тётя Юля, продавщица,
Уже им по сердцу пришлась,
Пусть мамою пока не звали,
Не зная грёз её о том,
Но к щечкам крепко прижимали
Её ладони перед сном.
Уже похвалы новой маме
Произносились в двух словах
Не только местными устами,
Но и в соседних хуторах;
Уже, казалось, всё как надо,
Пошло.
Но со второго взгляда
В делах заметен был изъян.
Будь рядом с Юлькою друзья,
Проверенные пудом соли,
А братья-родичи - тем боле,
Она могла бы им открыть
Его.
И помощи просить.
Беда не в том, что из совбеса
Не слышно было ни бельмеса,
И что закон пока молчал
По части Юлькиных начал.
Тут хуже.
Скоро ревизору
Её откроется вина
В расстрате суммы, что Егору
На выкуп Зорьки отдана.
Всё о Егоре Юлька скрыла.
Тут и ребёнку ясно было,
Что ничего болтливый рот,
Кроме вреда, не принесёт.
Лишь попадись охранке в сети -
Преступник ты или свидетель -
Пока обратный путь найдёшь,
То всё на свете проклянёшь.
Живя с детьми, и о растрате
С тревогой помня,
"Тонин клад"
Искала Юлька в старой хате,
Тайком, недели три подряд.
Сарай и погреб, двор и сени,
Все закоулки чердака,
Без спешки, корысти и лени
Её обшарила рука.
И не нашла.
Душа на части
Рвалась: С судьбой
несдобровать!
Опять семейной не бывать.
И детворе - опять несчастье.
Кто им заменит маму-папу,
Если угонят по этапу?
Кто приголубить сможет их,
Кроме неё, всех четверых?
Детишки бы давно сказали
Про деньги, если б сами знали;
Вот-вот нагрянет ревизор
И акт прочтёт, как приговор.
И он пришел. Дождалась часа!
Слепому видно - фронтовик.
Рукав шинели припоясан,
Худой, седой. Но не старик.
Для ревизора - всё, что надо:
Спокоен, острым нижет взглядом...
О чем-то Юльке говорят
Его черты...
И вдруг:
"Комбат!.."
"Сержант Сычева?
Вот так штука!.."
Он к ней шагнул. И одноруко
Обнял прилюдно:
"Вот те на!
Жива, сержант?"
"Я старшина".
"Ого! Ну, Юля, молодчина!
Вы без меня и до Берлина
Дошли, небось?"
"Дошли, комбат.
Семь человек из батальона".
"Да-да... Писали мне. Я рад
За вас.
В печалях нет резона.
А для меня - опять война:
С ворьём, с беспечностью воюю;
Лечу сознательность людскую...
Ну что, приступим, старшина?"
Любя порядок, бывший воин
Кривить душою не умел.
В делах заметивши пробел,
Он был весьма обеспокоен.
И огорчен.
А та, со страха,
Всё вылила единым махом,
Надеждой и стыдом горя.
Открылась, проще говоря.
Ей думалось: ну что за дело-
Отсрочку дать?
Ведь смысл велик.
Лицо комбата посерело.
Ох, не привык он, не привык
Лукавить.
К хитростям не склонен.
Ему уловка - в сердце нож.
Он всё на свете ценит в грош,
Что не написано в Законе.
С тем вместе, чутким
сердцем он
Был от природы наделён.
На поводу у мрачной думы
Он долго не был. Решено:
Помочь своим ресурсом.
Но
Ему посильно лишь полсуммы.
Убавит в весе грозный акт,
Но прокурору - важен факт.
И воин, в искренней печали,
Берёт служебное перо...
И преподал бы свой урок,
Когда бы в дверь не постучали.
Но вот идут через порог
Три пары суетливых ног.
"Алёна, мальчики, в чём дело?
Накак, бежали во весь дух?.."
Они испачканные мелом,
В глазёнках радость и испуг.
Их Юлька, с грустью, всех
прижала
К себе.
Алёнка рассказала:
"У нас, ну, это, чудо прямо...
Тит рядом с Вовкой задремал,
И тут ему приснилась мама.
Так ясно, вроде б и не спал.
Она вошла, на всех глядит,
И Петьке с Титом говорит,
Мол, деньги те - в цыбарке**
с мелом,
На подловке***. Берите смело,
И быстро к Юле... Значит, у вам.
Мы все к цыбарке - деньги там...
Вот этот узел... "
Ах ты, горе...
Пришли втроём, а на подворье -
Один малыш..."
"Он, м а м а, спит..."
"М а м, пусть Алёнка доглядит.
А мы с Петром тут, в уголочке
Тебя ждать будем".
"Ах, сыночки
Мои родные...
Как же мы
Мимо детдома и тюрьмы
Пройти сумели?
Чья заслуга?.."
* * *
Прощай, комбат. Надёжней друга,
Чем ты, не стала б я искать.
В бою с тобою рядом стать
Мог редкий.
Ты умён, с душою.
Но вот какая-то струна
В тебе, видать, заменена
Чужой, не ладящей струною.
За откровенность не взыщи.
Нужда в чем будет - сообщи".
"Как вы живёте?"
"Не скучаем.
По вечерам стишки читаем,
Хотя молитва бы нужней.
Ведь завтра Тоне - сорок дней".
__________
*Ликвид - ликвидация, уничтожение (жарг.)
** Цыбарка - широкое ведро с узким низом (казач.)
*** Подловка - чердак (казач.)