послесловие

эта история, история Гулливера, очевидно, нуждается в какой-то каденции, завершении, невозможно ведь закончить ее именами Кинга, Янси и Маккамона, однако все важное уже сказано и добавить вроде бы нечего, остается предложить интерпретацию вместо фактов, новое жизнеописание, может быть, начать с далеких предков Гулливера, чтобы показать вырождение рода, измельчание, олилипутивление, если можно употребить такой неологизм, тема представляется настолько значительной, не меньше, чем эволюция Дарвина, что я готов предпринять еще одну попытку, превратить каденцию в самостоятельную часть, финал, готов ли к этому читатель? кто его об этом спрашивает, только не я, в финале не будет никаких упоминаний этого экзотического животного, слово «читатель» встречается здесь в последний раз, в отличие от слова «любовь», которое будет попадаться там на каждом шагу, то есть в каждом фрагменте и едва ли не в каждой строке, ведь измельчание рода Гулливеров и самого Гулливера есть не что иное как измельчание любви – умаление, раздробление ее предмета и ослабление самой способности любить.