Июнь раскалил Петербург.
Иду по делам сквозь квартал –
Дороги, углы, зелень, пруд.
В нем утки плывут по кристаллам
Небесной лазури. Вокруг
Блуждают коляски и люди.
И вдруг, как-то именно вдруг,
Я вижу – лежат, не разбудишь,
Три бомжа – трилистник в траве,
В одеждах землистых цветов.
И чья-то нога к голове
В тени от деревьев листов.
Большой минералки бутыль
В зеленой тени голубела,
Как капля росы и мотыль
Над ними кружился несмело.
И сразу не разберешь,
То ль люди, то ль груда хламья.
Идешь себе тихо, идешь
Да слушаешь крик воронья,
Счастливые визги детей,
Шуршание велосипедов,
Да стайку простых голубей,
Да мирных прохожих беседы.
Да смотришь на гладкую воду
На медленных птиц отраженье
На разных мастей и породы
Собак, воробьев мельтешенье.
Сюда бы Сезанна, Сёра
Для полной картины блаженства.
Счастливая детвора
Доводит все до совершенства.
Назад возвращаюсь и что ж -
Три бомжа лежат в тех же позах.
Им здесь безопасно, похоже,
И нет никакой здесь угрозы.
И там же лежала бутыль
В три литра большой минералки.
И лишь испарился мотыль,
Да рядом бродили три галки.
И так хорошо им лежалось,
Как будто не спали три дня.
В душе шевельнулась не жалость,
А что-то другое меня
Сразило, мой девственный разум.
Как будто за мной есть должок.
Как будто я сразу в двух сказках.
Как будто землистый мешок
Лежит под моей головою
И сквозь непробудный мой сон
Я слышу, как дышат листвою
Деревья со мной в унисон.
Я вижу зеленую ниву,
Дорогу на ней, словно нить,
И наше веселое трио
Под небом широким звучит.
Три всадника – богатыря,
Почти что с холста Васнецова.
Кольчуги так ярко горят,
Как будто заряжены солнцем.
И сердцу в могучей груди
Так радостно и так уютно.
И все, что нас ждет впереди,
Не страшно, не мрачно, не мутно.
Земля под копытом пылится,
Родная земля, это Русь.
Друзей моих ясные лица
И я, ничего не боюсь.
Вот так бы все ехать и ехать,
Но кони к воде нас влекут
Сквозь сказки иной - громкий смех,
Где птицы не наши воркуют.
И я просыпаюсь бомжом
В каком-то другом измереньи,
На чьей-то земле и в чужом
И Санкт-Петербурге и времени.
Два друга доверчиво спят,
Младенцы на мягкой траве.
И мысли тревожно летят
Совсем не в моей голове.
Кто я, может быть, тот прохожий,
Что мимо так долго идет
И смотрит, как мы с ним похожи,
Походка и сомкнутый рот….
Мы встретились взглядом и жутко
Нам стало, мы взгляд отвели…
Случайность, природная шутка
На длинных просторах Земли.
А если не шутка, то братья?
И так рассуждая, иду.
Неужто…, ну, шельма, ну, батя –
Под нос бормочу на ходу.
Быть может, вернуться, спросить –
Что, как, да откуда, куда,
И негде, наверное, жить.
Быть может, случилась беда.
И я возвращаюсь, спешу,
Почти что бегу, задыхаясь,
Но я их там не нахожу,
Кляну себя и чертыхаюсь.
Расспрашивать начал людей.
Никто не видал и не знает.
Лишь утка на тихой воде
В своем отражении тает.
Не видели? Здесь вот лежали.
Смотрите, примята трава.
Разводят руками – нам жаль,
Не можем помочь. Голова
Трещала по швам, словно мяч.
Мой брат иль не брат, просто бомж.
А я, равнодушный палач,
И взгляд мой - невидимый нож.
Я так постоял, постоял
И тихо поплелся к метро.
Меня он ведь тоже узнал,
Но было их трое, их трое.
А значит, и больше всё втрое.
И в три раза больше беды.
Покой мой ничем не затронув,
Он выпил немного воды.