От тоски мне виденье нахлынуло,
На исходе холодного дня,
Будто вдруг, из высот неба синего,
Ты с укором глядишь на меня.
Видно даже в местах упокоенных
все тревожишься ты обо мне,
Чтобы я, кабаками обпоенный,
Не сгубил себя в пьяном вине.
Успокойся, не стоит тревожиться,
В небесах хоть покой обрети,
Жизнь моя как нибудь да и сложится,
Мне по ней еще долго идти.
Много лет так живу я и маюсь,
На судьбу перегаром дышу,
Отрезвею, и горько каюсь,
Напиваюсь, и снова грешу.
Боль и грусть я скрываю под масками,
Всем кажусь озорным "молодцом"
Но греховной любовью обласканный,
Чаще вижу себя подлецом.
Ты уж там, в этой дали вечной,
Не пекись обо мне уже,
Перед Богом замолви словечко,
О заблудшей моей душе.
От тебя я, родная, не скрою,
Я все так же пишу стихи,
И давно я вкусил с лихвою,
Все пороки, и все грехи.
Но не стоит оно твоей боли,
О тебе я за рюмкой грущу,
Жизнью я своею доволен,
И менять ее не хочу.
Так что ты уж, в местах упокоенных
Материнскую грусть отпусти,
Я тревоги твоей не достоин,
Ты за это меня прости...