Там в углу брось свой старый заплечный мешок,
И хозяев спроси о мертвой подземной воде,
И она далека, и путь твой будет далек,
И тоска глубока, а вода еще глубже течет.
И из сотни дорог иди самой опасной тропой,
Будут ночи длинны, а ночные тени длинней,
Если пустят ступить на уютный порог,
Обогреться у старой печи и поведать чтоб мог,
Что на тех берегах, где рождается месяц апрель,
Оловянное небо стучит в каждую дверь,
Пахнут травы чужими снами и сизым мхом,
И стоит на окраине старый лешачий дом,
Каждый путник в нем просит налить воды,
До утра здесь рождаются песни, а зори будто темны,
И трава прорастает там, где путник лег,
И в глаза поутру заглянет запечный бог.
За порогом рождаются сто неисхоженных троп,
Раскатились и спутались в серый змеиный клубок.
И незрячие сосны встают за твоею спиной,
Заплетается небо и кружит над седой головой,
И ложатся на плечи тяжелые пальцы теней,
Будут мысли темны, но безлунные ночи темней.
И до чёрного неба осталось подать лишь рукой,
Будут травы горьки, будут тропы стелиться рекой.