(два майских сна)
Брожу, печалясь - голову не кружит
Зеленый хмель разбуженной земли.
Хрустальным шильцем протыкая душу,
Тревожа голубой небес разлив,
Кукушка долгий век кому-то прочит,
И голос - светлый ландышевый мед...
Казался странным ломкий ритм пророчеств,
Мне не хотелось спрашивать ее -
Хотелось лечь... В листве бродили тени,
Слышны иные стали голоса...
Слетевший сон был ярок, как виденье,
Позвав в свои дремучие леса.
...Стволы молчат - мертвы, черны и голы.
Сквозь чащу не пробьется ветерок...
Судьба, бесстрастно сжав кукушке горло:
Диктует мерно: "Этому - пяток,
Тому - десяток; этим - двадцать восемь,
Они еще детей растить должны;
А этому не лги - он редко просит,
Достоин благородной тишины".
- Ку-ку! - звенит беспомощно и грозно,
Хрипит, и - задохнулась в немоте...
Пищат птенцы в чужих холодных гнездах -
Пророчице нельзя иметь детей.
...Проснувшись, не хотелось шевелиться.
Дождь мертвых игл на плечи моросил.
Усевшись на соседней ветке, птица
Измученно взглянула: "Ну, спроси!"
- Большая честь - внимать заветной песне,
Но... не тобой отмерены слова.
Спросить о сроке мне не интересно -
И так и так придется отбывать.
Зато я знаю, каково живется,
Когда на шее - жесткая рука...
Ты спой, подружка, вольно, как споется!
А хочешь, помолчим с тобой пока.
...Почудилось: судьба на хрупком горле
Разжала онемевшую ладонь...
Хрустальный голос взмыл над темным бором,
Сплетаясь с эхом... Ткался новый сон:
Пронизанная золотом опушка,
Распахивают клювы малыши...
А над гнездом - счастливая кукушка,
И бесконечна песнь ее души.