По белому полю, по следу тяжёлых колёс
до ближнего леса, до речки, замёрзшей в изгибе,
где плёс, запорошенный, чертополохом порос.
ни птицы, ни зверя— одна тишина и погибель.
гремят фейерверки вдали, у тебя за спиной,
мелькают гирлянды и ёлки горят у застолья,
и блочные башни блестят ледяною стеной,
а здесь впереди только воздух и долгое поле.
есть где-то дорога, но глазом не виден просвет,
и снег редким пухом цыплячьим — рябая завеса.
сливается небо с пролеском и сходит на нет
в овраге, где холм поднимается лиственным лесом.
иди и молчи, и кричи хоть на все голоса—
никто не услышит, никто не узнает причину.
Никто не увидит больного кривого лица
и не распознает в тебе ни дитя, ни мужчину.
в каком из бесчисленных «я» отражается ложь?
но, как не цепляйся за край невесомости ватной,
на мёрзлой земле не оставишь следов от подошв,
когда ты пойдёшь через белое поле обратно.