"Любезный читатель, если тебе случалось когда-нибудь денька три проводить в маленьком городишке, где у тебя никого, решительно никого нет знакомых, где ты для всех совершенно чужой, тогда, если только какое-нибудь застарелое страдание не убило в тебе потребности в дружеском собеседнике, ты, конечно, поймешь мое огорчение. Ведь только животворный дух, присущий слову, способен преобразить для нас все окружающее, но в маленьком городке все его обитатели настроены на один лад и до того спелись между собой, что стали похожи на оркестр, не приученный исполнять ничего иного, кроме одних и тех же заигранных пьес; знакомая музыка получается у них правильно и чисто, зато при первом же звуке чужого голоса они умолкают, пораженные диссонансом".
Э.Т.А. Гофман, "Церковь иезуитов в Г."
Ползли по швам от тяжести молчанья
сухие губы; вздулась голова;
никто не видел, как трясло отчаянье –
я просто спрятал руки в рукава,
затем в карман; нашарил там монету,
подбросил к небу: решка ли? орёл?
И кто ответит мне, какого всё же цвета
то, что утратил я; иль всё-таки обрёл?
Какому богу жертву мы приносим,
чужие судьбы бросив на алтарь?
И не подснежники растут, а лезет проседь –
листает жизнь проклятый календарь;
и дни идут; и кровоточат губы;
и страх тебя перетирает в фарш:
никто и не заметит, когда трубы
сфальшивят даже похоронный марш.
18.03.2014