Она умерла сырым мартовским утром, когда мокрый снег стучался в окна, напоминая о поступи времени. Только по этим звукам можно было определить, какая из стен имеет слабое место; окно уже давно было закрашено черной краской, скрытой за моими набросками. Часы в комнате перестали ходить много лет назад, но я всё еще хранила их в шкатулке воспоминаний.
Она умерла сырым мартовским утром. Отличный заголовок для поэтического некролога. Эта смерть не была для меня неожиданностью. Я ощутила неизбежность грядущего, когда волосы ее сменили цвет. И тишина вязким потоком заполнила горло. В тот момент я разжала пальцы, и ее рука выскользнула из моей…
Через два дня я узнала о ее смерти. Слова эти разлились жаром по моему лицу, словно пощечины. Я знала что мне не дадут увидеть ее хрупкое тело, что нашим молчаливым прощанием было то разорванное прикосновение. И теперь я не помню даже ее лица, только руки, волосы и плотно сжатые губы.
Я написала всё это карандашом, чтобы не вытравил из моей головы уцелевшие воспоминания о ней этот гипнотический снег, отмеряющий время…
И вот уже 6 лет в каждое сырое мартовское утро я перечитываю страницы своего дневника.
И в каждое сырое мартовское утро я вспоминаю ее волосы, руки и губы, отмеченные печатью тишины.
И в каждое сырое мартовское утро я узнаю о том, что она умерла.