Я приехал сюда в ту старинную пору – в тридцатом, –
И весь детский медок испарился в душе у меня.
Загремело шоссе под железом грохочущих скатов,
Зарычали фордзоны, запахла соляркой земля.
Зарычали фордзоны, прогрохал битюг с водовозом,
И успел насчитать я с полста коновязей вокруг.
Это было судьбой. Это было тем самым Совхозом,
Где мне жить предстояло. И строить свой песенный Струг.
Двухэтажные зданья стояли по всем направленьям,
А столбов телеграфных я так и не смог сосчитать.
Это было райцентром. И всех рупоров голошеньем.
Ах, таких рупоров нам нигде уж теперь не встречать!
Грохотала вся Русь, примостясь на железных приколах!
И со всех верхотур! И во всю первозданную прыть!
И почувствовал я: не знавать уже прежнего крова
Никому и нигде – и по прежней траве не бродить.
А над миром взлетала таких корпусов светорама,
Что над каждой трубою взывала, звеня, высота.
А страна устремлялась сквозь тучи вчерашнего хлама,
И сквозь жилы мои за верстой проносилась верста!
И все зданья кругом – то взлетали, как мячики, в гору,
То, как бочки с раската, стремились под самый раскат.
А планета Земля уносилась в безвестную пору,
Уходила туда, где гудел бухенвальдский набат.
И неслась на меня та подвода с лихим водовозом –
И насквозь пролетела, рванувши кнута вервиём...
Это было судьбой. Это было великим прогнозом.
И гудели все струны в мальчишеском сердце моём.
1982
«Гаванна» – местное произношение города Гавана (прим. Н. Тряпкина).