Зернистое прошлое на поцарапанном зрачке
расплылось как эпоксидная смола и застыло
полимеризовало меня и размазало по энциклопедиям, располосовало,
как бечевка руки рыбака, что пытается выровнять парус
блики режут глаза строкой субтитров, поясняющих немую увертюру жизни
пропускающих через себя отрезанный язык, делающих этот язык книжным.
они молоды, как глухой мессия в голографической комнате
и также несчастны