Эта женщина в джинсах-бойфрендах
Стонет так, что не знает продыха,
А наутро ты ей, как обухом,
Говоришь, указав на дверь,
Что всегда был примерным олухом,
Что понюхал по жизни пороху
И не любишь стихов и шорохов,
Чтоб катилась к чертям теперь.
И, как с горки, в бойфрендах катится,
Как кальмар или каракатица,
Эта женщина-вечер-пятницы,
Проклиная карибский ром.
Словно ром ее лапал задницу,
(А не ты, распроклятый пьяница)
И решил «ну, какая разница,
Перед кем оголять бедро?».
И, пока она вниз по лестнице,
Ты считаешь то дни, то месяцы,
Сколько сердце, как буйный, бесится,
Вспоминая бедро другой,
Сколько ж боли в него поместится?
(Как прикинешь – так перекрестишься
И закуришь в глубоком креслице,
Изогнув позвонок дугой).
А она, та другая, может быть,
Нервно кофе мешает ложечкой,
Повторяя – как и положено –
Наизусть не свои стихи,
Надевает на плечи кожанку
И проводит рукой по ежику,
Собираясь купить пирожных
И заесть не свои грехи.
Так и бродите в одиночестве,
Душу спрятав под имя-отчество,
Повторяете, как пророчество:
Вдруг опять наломаю дров?
Но, скажи, вот тебе – не хочется,
Чтобы эта проверка кончилась,
Не нарушив сердечной прочности,
И пришла вместо зла – любовь?